Фантастика 2025-198 - Игорь Семенов

в голову не приходило, и это было даже странно. Неужели за три десятилетия так и не придумали ничего такого, нового и полезного? Да вряд ли! Другое дело – что многие вещи могут выглядеть столь обычными, что и в мыслях нет того, что сейчас этого еще нет. Только что? Как жаль, что в той реальности он слишком мало имел дело с производством! Все же инженеров КБ хоть и по мере необходимости, особенно при изготовлении пробных изделий, вызывают в цеха, но ведь редко при этом обращаешь внимание том, какие там использовались оборудование или инструмент! И уж тем более редко думаешь на счет того, когда оно появилось.

Так что, отмотав из рулона и отрезав несколько листов отпечатанных бланков чертежей и спецификаций, Михаил сложил их себе в ящик стола, разложил свои вещи, приготовил пишущие и чертежные инструменты и принялся за работу… Некоторой неприятностью теперь стало то, что добираться до работы будет куда дольше. Одно дело – жить и работать в практически начале Сталинского района, а другое – когда работать приходится на самой его окраине. Хорошо, что хоть «восьмерку» продлили, уложив рельсы от Комсомольского поселка аж до Березиной Речки – впрочем, это и понятно. Будущему заводу-гиганту без транспорта с высокой провозной способностью никак. Вот только это почти лишние полчаса пути! Так что в университет он будет успевать буквально впритык…

В последующие дни Михаилу довелось побывать и в цехах – мрачных, серых, без всякой отделки… И все же завод уже начинал работы, ну а косметический ремонт – не до него сейчас! Правда, выпускать пока можно было тут лишь всевозможную «мелочевку» - для производства тех же комбайнов крупногабаритное оборудование еще не привезли и не смонтировали. Но и это тоже было неплохо…

В остальном же можно было сказать, что его жизнь ни в чем не изменилась. Дни шли за днем, неделя за неделей, а там уж и на месяца счет пошел. Разве что в одном из писем брат написал, что остается на сверхсрочную и теперь будет служить где-то в бывшей Туркменской ССР, как и прежде – водителем. Работы-то у них там сейчас полно! Ну а уже накануне самого Нового года, когда Михаилу неожиданно прислали письмо с вызовом в Москву в министерство сельского хозяйства…

В этот год, кстати, Новый Год даже праздновали, хотя и не особо широко… Поставили кое-где елки, проводили новогодние вечера в школах, где детям выдавали в качестве подарков свежие фрукты, и фактически специально для этого открывшихся домах культуры… Сходить туда захотела и Вика. К некоторому удивлению Михаила, народу собралось полно… Как-никак выходной дали, вне зависимости от того, кому на какой день «шестидневки» он выпадал. Впрочем, оно было логично… Устали уж люди от такой жизни, а тут хоть повод развеяться немного.

- Привет, Миш! Привет, Вик! – окликнул его чей-то голос.

- Привет, Лех! – один за другим поздоровались в ответ Михаил с Викой.

К некоторому удивлению Михаила, тут собрались почти все из их «пролетарской» компании! И как же он был рад этому – словно век целый не видались… Весело болтали, вспоминали школу, рассказывали различные истории последних лет, многие из которых спустя время казались смешными, а поначалу были неприятностью. Но сейчас оно уже было прошлым, над которым можно и посмеяться. И странно – едва ли не впервые за эти проклятые годы он увидел людей по-настоящему радостными… «А помнишь, как…» «А помнишь, что…»

- А слыхал, Ленка-то развелась! – вдруг произнес Петька.

- Ну и пофиг! – только и отмахнулся Михаил.

- А слыхали, Федьку Тарасова с Лехой Роговым расстреляли? – вдруг спросила Василиса.

- За что? – аж удивился Петька.

- За гребеж, - ответила бывшая одноклассница Михаила.

- Ты-то откуда знаешь, он же вообще с другого района? – недоверчиво спросила Вика.

- У меня брат теперь в милиции, - пояснила Василиса. – Вот он и рассказывал… Эти твари прошлой осенью несколько ограблений совершили, но местные пожалели их… Челюсть сломали, но милиции не сдали. А потом они на девчонку одну из эвакуированных напали…

- А девчонка что? – обалдело произнес Петька.

- А она Лехе руку прострелила, а Федьке… ну то самое…

- Молодец, девчонка! – услышав это, жизнерадостно заржал Тоха.

- Так им и надо! – вспомнив историю прошлой жизни этих двух уродов, мрачно заметил Михаил.

- Правильно, - согласился Петька. – Нам с такими гадами в одной стране не ужиться!

А потом включили музыку, и Вика потянула Михаила потанцевать, а сам он вдруг вспомнил их выпускной… И также, как тогда, она влюбленными глазами смотрит на него – и кажется, словно глаза девушки сияют от счастья. Да, уже взрослой девушки, не той девчонки-школьницы. Мало того, что прошло два с половиной года, так и каждый год Долгой зимы можно считать за три разом. Как в войну. И, как и тогда, ничего не говорит – словно никаких слов и не нужно… Да и о чем говорить-то, если и так всем все понятно? Ведь это сейчас они могут отвлечься и не думать ни о предстоящих еще трудностях, ни об этой проклятой Долгой зиме и просто радоваться жизни, но стоит выйти на улицу – и реальность вновь напомнит о себе, и кончится этот короткий миг счастья. И потому не хочется ни о чем говорить, чтобы случайно не спугнуть это настроение…

Но новогодний вечер не бесконечен – и вот уже пора расходиться… Тем более, что скоро уж десять вечера – а, значит, будет и новогоднее обращение товарища Пономаренко – похоже, этому решили придать ежегодный характер. Поприветствовав советских людей, тот поздравил всех с наступающим Новым Годом и кратко охарактеризовал положение дел в стране – в достаточно оптимистическом ключе. Дескать, имеются объективные трудности, но предпринятые меры позволили избежать «худшего варианта» развития событий. Своим трудовым героизмом и коммунистической сознательностью советский народ доказал свое стремление выжить и остаться людьми, не допустить гибели страны и краха цивилизации… Высказался на счет прогнозов о том, что вскоре «худшие времена» останутся позади – и хоть не стоит ждать того, что скоро все станет как прежде, но будет уже полегче. Ну и куда уж без разговоров на тему о преимуществе социалистического строя? Тем более, что нынче они уже становились очевидными для всех, ибо «мы выжили»!

«Каким же я циником стал!» - глядя на телевизор и на то, с каким воодушевлением