Орда встречного ветра - Ален Дамасио

нам жажда знания; а еще мне нравится, что ты так и остался ребенком, хоть и не знаю каким чудом тебе это удалось, что в самый разгар своей зрелости тебе удалось сберечь в себе нетронутой свежесть детства. Но главное не в этом…

— Жаль…

— Главная причина — это твой талант скриба.

— Да нет у меня никакого таланта! Скриб — это должность, я с ней справляюсь хорошо, на этом все, точка.

— Сов, а знаешь ли ты, что в самом начале функция скриба и аэромастера в Орде были связаны теснейшим образом?

— Да, слышал… Где-то в контржурналах про это говорится.

— Изначально скриб выполнял совершенно другую задачу; между прочим тогда говорили не «скриб», а «глифер». Уверена, ты этот термин слышал.

— Глифер должен был вести учет ветров, не более. Только позднее его функция расширилась до скриба, постепенно, по мере новых поколений Орд…

74

— Расширилась? Да у глиферов было куда больше возможностей, чем у любого скриба! Ты правда думаешь, что их задачей было вести учет ветров? Не вели они никакого учета, во всяком случаем в письменном виде! Работа глиферов была устная, в высшей степени устная, она ничего общего не имела с тем, чтобы записывать в контржурнал, что и как делала Орда, она состояла в создании и изречении глифов, а также в их обнаружении в русле ветра! Глифер был мастером блоков дыхания! Он разговаривал с вихрями! Ты это понимаешь?

— Во-первых, не существует никаких доказательств эффективности глифов…

— А Фонтанная башня на Лапсанском болоте?

— Дай мне сказать! Во-вторых, большинство глифов начертаны на стенках хронов, они не просто так по ветру гуляют…

— Ты шутишь, я надеюсь?

— Да, я пару раз замечал глифы на кромке винтов, под линией хребта… Но это просто следы ветра, Ороси. Простые мимолетные следы! Единственное, что в них есть — это эстетический аспект. Они только появятся, как сразу раз — и испарились!

— Но это же выбросы вихря, считай, это след от его дыхания! Он передвигается и дышит. Я понимаю, это странно, но эти обрывки, эта непонятная каллиграфия — наш единственный путь к нему. Во-первых, потому что глиф как минимум видно; во-вторых, потому что его можно услышать. Его можно произнести! В былые времена глиферы умели их произносить…

— Допустим, ты права, но сама-то понимаешь, о чем меня просишь? Ты хочешь, чтобы я вдруг обрел древнее, совершенно забытое искусство! Меня учили вести запись ветров, определять размер потока, а не глифы произно-

73

сить. Это же просто обрывки ветра, вихревые отбросы! И уж тем более меня не учили их изрекать, как Тэ Джеркка! Я никогда не практиковал нефеш, я не умею выкрикивать ки или запускать воронку! У меня горло есть для того, чтобы говорить, и то не всегда…

x У меня на четверть минуты перехватило дыхание. Я почувствовала себя совершенно раздавленной под этой волной опасений и уверток. Нужно было, чтоб он радикально избавился от уничижения собственной персоны, от удобного принятия поражения. Он должен был перестать бежать, он должен был встретиться лицом к лицу с тем, что его ожидало, должен был обрести силу…

— Ладно, не надо, я и так знаю, что ты думаешь: я для тебя в роли скриба не на высоте. Вполне возможно, в самом начале запись велась устно, голос господствовал над письменностью, запись была лишь второразрядным инструментом, нужным только для хранения слов, и у нее была совершенно другая задача, нежели эта блеклая передача событий, в которую превратились контржурналы. Но меня учили именно этому, Ороси!

— Я понимаю. Но это не оправдание. Значит, ты должен превзойти свое дело и свои умения!

— Давай короче и яснее!

— Я просто хочу, чтобы ты знал: существует возможная коммуникация с вихрями! По крайней мере в теории! И этот мост держится на глифах. Сов…

— Что?

— Ты понимаешь насколько это важно?

— Не думаю, что ты понимаешь, какую ответственность хочешь на меня возложить. Ты меня просишь, чтобы я взял на себя всю Орду! Сначала ты меня заваливаешь кучей откровений и тайн, а потом говоришь: это не

72

сложно, просто читай глифы, придумывай их, говори блоками дыхания, стань Тэ Джеркка, собери наши вихри, приголубь их и удачи тебе!

— Ты никогда не думал о том, почему Караколь был трубадуром? Почему из столь огромного спектра профессий он выбрал именно эту?

— Думал. Потому что это было наилучшим прикрытием для такого необычного существа, как он, потому что он спокойно мог выделывать свои выкрутасы и крутить метаморфозы, не привлекая особого внимания.

— Чем для тебя был Караколь?

— Моим лучшим другом.

— Это я знаю, но чем он был?

— Чем?

— К какой природе он принадлежал, если тебе так понятнее…

— Думаю, он еще подростком наткнулся на психрон и извлек из него сверхчеловеческие способности, не знаю, что-то в этом роде… Знаешь, я никогда не пытался толком выяснить, я как-то сразу себе это запретил. Это для меня был вопрос уважения к тому, кем он был, ну и любви тоже. Он для меня был из рода человеческого, но только… немного видоизмененный. Ты так не думаешь?

— Я правда думала, что ты все понял…

) Ороси встала потянуться и немного пройтись. Тяжелые морщины пересекали ее лоб, прочерчивали щеки. Я понимал: она берет на себя то, что не решается возложить на меня, и берет не мешочками, а целым мешком страхов и забот, что еще в силах поднять сама, но должна будет скоро передать мне, дырявый и ненадежный. У меня, разумеется, были свои мысли насчет Караколя, но что-то удерживало меня, не давая о них сказать. Я ждал подтверждения, и не напрасно:

71

— Караколь был автохроном. Возможно одним из древнейших, которые аэрудиты когда-либо встречали. Он, между прочим, нагонял на них страх…

— Сколько ему было лет?

— Мне говорили, что он знал еще первого Голгота, а значит минимум двести пятьдесят. Но для него эти цифры ничего не значили, его внутреннее время было иным.

— Когда ты поняла, что он автохрон?

— Когда Тэ Джеркка обезвредил Дубильщика. Если помнишь, после боя он подошел к этой застывшей массе… И в этот миг, не знаю почему, но меня вдруг осенило, у него был такой взволнованный вид. А ты…

— Я понял во время ярветра, когда он взобрался на холм ровно перед первой волной. Ни один человек, пусть даже самый храбрый