"Фантастика 21025-22". Компиляция. Книги 1-23 - Виталий Хонихоев

темным панцирем, и когда ладонь легла на плечо девушки, Хизаши отбросило назад с чудовищной силой. Он проехал несколько дзё, прежде чем остановиться, но даже не изменил позы. В саду стало сложно дышать от высобождаемой в таких количествах мощной энергии. Сталкиваясь, она рождала волны, ощутить которые мог любой, кто окажется слишком близко.

Но то ли это удар ослабил Сусуму, то ли более медленное заклинание Мацумото начало действовать, но после темная энергия будто бы отступала. Кента рискнул сделать еще несколько шагов к Хизаши. Сейчас у него был шанс помочь ему, поддержать его работу.

Он бы так и сделал, но тут Каэдэ вскочила на ноги.

– Почему вы мешаете?! – выкрикнула она со злым отчаянием. Ее душили слезы. – Уходите! Уходите! Я спасу хозяина, такова моя судьба!

– Не глупи, это не поможет! – возразил Кента и обернулся к Хагиваре: – Скажите вы ей.

Но тот лишь беззвучно шевелил губами.

Хизаши боролся, это было видно по напряжению в спине, по тяжелому дыханию, по бисеринкам пота, выступившим на лбу, несмотря на холод. Сколько он протянет? Хватит ли этого, чтобы победить?

– Каэдэ…

– Достаточно! – пронзительно вскрикнула она и вдруг выхватила из рукава танто. Медленно поднялась на ноги. – Боги передали мне послание, подарили возможность спасти своего господина. Это их воля, и я приму ее с благодарностью. Хагивара-сама… Хагивара-сама, я отдаю свою жизнь вам.

Она еще не успела нанести себе смертельный удар, хотя острие уже угрожающе смотрело ей в грудь, как что-то изменилось. Кента был слишком увлечен происходящим в центре пруда, поэтому не заметил, в какой момент заклинание Хизаши стихло. Даже Сусуму такого не ожидал и замер позади девушки темным изваянием. На его фоне одетая в тонкое желтое кимоно Каэдэ была невероятно хрупкой, беззащитной. Кента заставил себя перевести взгляд с нее на Мацумото, и в третий раз ругательство едва не сорвалось с губ.

Хизаши больше не шептал. Его лицо исказила гневная гримаса, поднятая рука дрожала, и, подчиняясь его настроению, ки бурлила вокруг. Она не имела направления, поэтому все копилась и копилась, пока не окутала Хизаши плотным мерцающим облаком.

И взорвалась.

Кенту отбросило спиной о древесный ствол, ножны выпали и исчезли в сугробе. Пока он искал их, Хизаши выпрямился, будто такой выброс энергии для него ничего не значил, хотя другой бы на его месте уже валялся без сил. Лед в пруду треснул, и осколки разлетелись по всему саду, вонзились, точно сюрикены, в деревянные стены храма, ранили Каэдэ, и по ее лицу потекла кровь. Досталось и Хагиваре, и даже Сусуму. Кента был слишком, слишком близко, и если бы его не отшвырнуло в сторону….

– Хизаши… – Кента смело шагнул к нему, преодолевая сопротивление ставшего таким плотным и ледяным воздуха. – Хизаши!

Все вышло из-под контроля. Теперь гораздо страшнее было смотреть на его застывшую фигуру сквозь марево разбушевавшейся ки. Вода вздымалась волнами, снег размело, и Хизаши стоял в кругу голой земли. Его одежда трепетала, пряди волос гибкими лентами танцевали вокруг головы и медленно белели, будто по ним расползался морозный иней, захватывая волосок за волоском, от макушки к кончикам. Этого не должно было происходить, не сейчас. Кента не желал в это верить, но его желания и не требовалось, чтобы прямо на глазах Мацумото Хизаши терял человеческий облик.

«Смотри!» – издевательски воскликнул голос в подсознании.

Кента смотрел: как вытягивались ногти, светлела кожа, покрываясь пока еще едва различимой россыпью серебристых чешуек. В ночной темноте и водовороте ки легко не заметить – если только не знать, что искать.

Кента метнулся к другу и встал перед ним, раскинув руки.

– Хизаши! Услышь меня, ну! Пожалуйста!

Тело кололо и резало хлесткими плетьми его ки. Оказалось, прежде он не показывал и третьей части от ее мощи. Не хотел или… или нельзя было? Какое тело выдержит такое?

– Хизаши… – взмолился он едва ли не шепотом. Прижал ладонь к груди в тщетной попытке передать свои чувства через ту связь, что сам когда-то случайно создал. Глаза – один карий, другой желтый – превратились в два розовых, пылающих яростью костра под точками бровей у самой переносицы. И краснели, краснели… Наливались кровью.

Голова взорвалась смехом, и сквозь него едва пробился вскрик Каэдэ, всплеск воды, зов о помощи. Кенте бы повернуться, но он застыл, взятый в плен безумием нечеловеческих глаз. Хизаши был безумен, не понимал, что творит. Повинуясь наитию, Кента потянулся к нему, но лишь коснулся края хаори, как Хизаши оттолкнул его одним взмахом руки. Кента прокатился по земле до самого пруда и тогда смог увидеть то, что было от него скрыто: Каэдэ упала в воду, а тот, кто звался монахом Сусуму, подхватил ее танто.

– Конран-но ками мой бог, ему я служу! – воскликнул он и одним движением вскрыл себе горло.

Кента одеревенел. Кровь брызнула из разверзшейся раны, красной и широкой, как уродливая улыбка монстра. Темная энергия, уставшая от борьбы с Хизаши, воспряла, ринулась к добровольной жертве и впилась в еще живое тело. Сусуму превратился в черный кокон, а после, всего несколько мгновений спустя, на пол упали белые кости.

Теперь уже зло ощущалось так явно, что заломило зубы. Храм поглотил черный туман, от него удушающие клубы, точно прилив, ринулись к берегу. Хагивара что-то кричал, кажется, звал Каэдэ. Каэдэ… Она еще в воде, возможно, жива, борется, ждет спасения.

И Хизаши тоже ждет.

Для Кенты вдруг все застыло, даже воздух. Он сидел на земле, вцепившись в меч, который не довелось обнажить, и выбирал – чья жизнь для него сейчас важнее. От одной только мысли, что ему придется этот выбор сделать, перехватывало горло. Миг, второй, третий. Больше медлить нельзя. Кента сам когда-то сказал Мадоке, Кенте и Арате, что хочет стать оммёдзи вместе с ними. А кто обещал, что этот путь не пройдет по чьим-то костям?

Он вскочил на ноги и пошел к Хизаши. Не хотелось использовать против него те же методы, какими они боролись с ёкаями, это было бы подло, и он просто шел напролом, не замечая боли. Отбросил пустые ножны, а Иму выставил перед собой острием вверх, точно разрезал покров, окутавший тело друга, пока не оказался с ним лицом к лицу. В глазах Мацумото плескался гнев. Но и отчаяние тоже. Кента ухватился за это чувство, оно не давало Хизаши окончательно потерять в себе человека. А потом снял четки, и те, словно читая его мысли, взмыли вверх, растянулись и, упав на плечи Мацумото, вмиг сжались вокруг шеи.

Кента ощутил