Фантастика 2025-56 - Сергей Сергеевич Мусаниф

Все смотрели на сцену, где Питерс исцелял страждущих, и не могли оторвать от этого представления глаз, а мы с Реджи смотрели друг на друга. Значит, на него местная магия тоже не действовала.

— Как мы познакомились? — спросила я.

— Меня пригласили для экспертизы горсти праха, которая могла оказаться твоим знакомым вампиром, — сказал он.

— Звучит правдоподобно. У меня даже был один знакомый вампир, правда, я не слышала, чтобы он упокоился…

— У нас мало времени, — сказал Реджи. — Какое у тебя задание?

Этот вопрос меня напряг.

Он говорил, что знал меня по прошлой жизни, это было… ну, вполне нормально, если сделать небольшую скидку тому бреду, что он нес про экспертизу горстки праха. Это можно было как-то объяснить.

Но он знал, что у меня есть какое-то задание, и это означало, что он знает и про мою нынешнюю жизнь. Откуда? Зачем? Кто он такой?

— Это он, да? — Реджи мотнул головой в сторону сцены. — ТАКС уже не первый раз пытается его устранить.

Он знает о ТАКС.

Знает о Питерсе и о том, что ТАКС играет против него. Он каким-то образом нашел меня здесь, куда агенты ТАКС почему-то не захотели зайти. Или продекламировали такое нежелание.

Все это было очень трудно объяснить.

— Пойдем со мной, — сказал Реджи, так и не дождавшись ответа. — Они перекрыли черный ход, но мы прорвемся.

Я перевела взгляд на сцену. Там как раз вскакивал с больничной каталки неизлечимо больной, а медсестра отбросила капельницу и кричала в микрофон:

— Эту чудо! Чудо!

Реджи аккуратно взял меня под локоть нефункционирующей руки.

— Пойдем со мной, — настойчиво повторил он.

Наверное, это было хорошее предложение, учитывая обстоятельства. И, наверное, мне стоило бы с ним согласиться.

Но тут у меня взыграло…

Не знаю, что. Просто взыграло.

Пойти с ним — это паллиатив. Возможно, он поможет мне ускользнуть от ТАКС и объяснит, какого черта тут, собственно говоря, происходит, но какой в этом толк, если завтра, послезавтра или через неделю я все равно все забуду? Реджи не мог вылечить мою амнезию.

А Питерс, возможно, мог.

Грег говорил, что мы с ним как-то связаны, и если я исполню свою роль в этой истории, то память вернется. Или хотя бы перестанет обнуляться.

Питерс говорил, что способен творить чудеса.

Если хотя бы кто-то из этих двоих не врал, то у меня есть шанс.

Тем временем на сцене на Джеремайю с неотвратимостью сползающего ледника наплывала та монументальная женщина из лобби.

— Веришь ли ты, сестра?

— Верю, брат!

— Веришь ли ты?

— Верю!

— Так исцелись же!

— Верю!

Зал ахнул.

Я тоже ахнула, потому что взобравшийся на сцену айсберг внезапно исчез. Точнее, он превратился в сосульку, запутавшуюся в складах платья, из которого можно было бы сшить парковый шатер.

Ну ладно, сказала я своей циничной и ни во что не верящей половине. А это он как сделал? Колясочников, слепых и даже больного на каталке можно было легко подделать, но колышущиеся телеса этого бегемота в человеческим обличье казались вполне настоящими. И как он это провернул?

Проткнул булавкой замаскированный под одеждой дирижабль? А ошметки куда делись? И, если уж на то пошло, и она по-настоящему похудела, куда делись излишки растянутой кожи? Как вообще сама эта кожа сейчас выглядит? Есть ли растяжки и целлюлит, или косметологам страны пора бить тревогу, ибо с таким конкурентом им не совладать?

Я поняла, что мне необходимо подобраться поближе, высвободила локоть из руки Реджи и двинулась к сцене.

— Я мог бы увести тебя силой, — прошипел он.

— Ты мог бы попробовать, — сказала я. — И даже если бы у тебя получилось, я хотела бы посмотреть, как ты будешь пробиваться через заблокированный черный ход, если я стану тебе мешать.

— Мне следовало догадаться, — сказал он. — Боб, ты ни черта не понимаешь в том, что происходит…

— Я пытаюсь разобраться, а ты мне мешаешь.

— А… Ладно, помни, что я где-то здесь. Посмотрим, что из всего этого выйдет.

Из-за этой чертовой заминки я опоздала. Пока мы препирались с Реджи, и он хватал меня за руки, сдувшийся дирижабль успел покинуть сцену, и помощники Питерса технично спрятали его за кулисами.

Джеремайя вытер со лба пот, простер руки к залу и обратился к публике.

— Теперь, когда все страждущие получили утешение, когда больные получили исцеление, а сомневающиеся, если таковые здесь были, перестали сомневаться, пришло время рассказать вам, во что именно я верю! — провозгласил он.

— Минуточку! — крикнула я. — Минуточку, брат!

Он услышал и посмотрел на меня.

И весь зал посмотрел на меня.

— К слову о страждущих, — сказала я на полтона тише. Орать уже не было смысла, все внимание присутствующих и так было приковано ко мне. — Возможно, мне тоже нужна твоя помощь, брат.

— Так поднимайся на сцену, сестра, — сказал он, не выказав ни капли раздражения от того, что мое явление вынудило его отказаться от заготовленного сценария. — Поднимайся на сцену и поведай мне, что тебя беспокоит.

О, тут целый список.

Меня беспокоила мутная история с потерей памяти, мое туманное прошлое и не менее туманное будущее, скользкие ребята из ТАКС, которые настаивали, что я должна убить человека, непонятный Реджи, который, похоже, знал обо мне что-то, чего не знала я сама, глава деструктивного культа, который мог оказаться настоящим чудотворцем, по крайней мере, все к этому шло, и тот факт, что пистолет, который засунула сзади за пояс джинсов, сместился во время ходьбы и грозил вывалиться на сцену в любой момент, из-за чего я могу оказаться в довольно неловком положении.

Что меня беспокоит, брат?

Я не знаю, с чего и начать.

Глава 12

Там было-то всего четыре ступеньки, так что я быстро оказалась на сцене, и мы с Джеремайей Питерсом, проповедником, чудотворцем и лидером деструктивного культа уставились друг на друга. Я смотрела на его открытое, дружелюбное, слегка вспотевшее то ли от выступления, то ли от сотворения чудес лицо и пыталась понять, шарлатан передо мной или нет. Что он думал обо мне, осталось тайной.

— Итак, что же тебя волнует, сестра?

Он выглядел совершенно спокойно, чего не скажешь о его помощниках, стоявших с напряженными лицами. А один из телохранителей за его спиной и вовсе сунул руку под пиджак. Может быть, у него сработали инстинкты, и он что-то почувствовал, а может быть, ему просто не нравилось, что все пошло не по плану.

Я замялась с ответом, и Питерс решил угадать, начав с самого очевидного.

— Твоя рука?