Адмирал: Адмирал. Заморский вояж. Страна рухнувшего солнца - Михаил Александрович Михеев

опробовали немцы – и передали союзникам. И само наличие сигнала, короткого и неструктурированного, означает «все ко мне». А значит, очень скоро в этом квадрате окажутся и другие подводные лодки, чтобы сообща начать охоту на крупного зверя. И задача Лунина сейчас не дать противнику уйти – ходовые качества субмарин не позволят гоняться за японскими кораблями с их почти тридцатиузловым ходом.

И вот оно, незабываемое – вражеские корабли в прицеле. Действительно, впереди эсминцы охранения. Лунин насчитал пять, но видимость, несмотря на хорошую погоду, была сильно ограничена. Перископ едва торчал из воды, чтобы сделать его как можно менее заметным, да и скорость К-21 не превышала двух узлов. Бурун от перископа при этом не создавался, так что шанс проскочить незамеченными имелся, и не такой уж плохой.

– А японцы-то непуганые, – усмехнулся Лунин, на минуту подпустив к перископу замполита, а потом вновь приникая к обшитому мягкой резиной окуляру. – Ни тебе противолодочного зигзага, ни самолетов. Прямо не уважают нас.

Замполит молча кивнул. Ему было не слишком уютно, как, впрочем, и всем остальным. Сидит в стальной бочке, вокруг многометровая толща воды – это создает немалое психологическое давление. А видеть, что происходит вокруг, может только один человек – сам командир. И от правильности его действий зависело не только выполнение приказа – он, конечно, штука важная, но до определенной степени абстрактная – но и жизни всего экипажа. И как бы ты ни доверял человеку, зависеть только и исключительно от него – тяжелое испытание для нервов.

Пожалуй, сейчас для К-21 был шанс отделаться малой кровью. Эсминцы шли не слишком быстро. Узлов двадцать, вряд ли больше. Шесть торпед в носовых аппаратах, дистанция подходящая, шансы попасть велики. А затем, после залпа, нырнуть и свалить куда подальше, и хрен их найдут. Но это всего лишь будет означать, что японцы потеряют один корабль. Не самый мощный. Может, два, но это уже удача из области научной фантастики, про такое Беляеву писать. А потом они уже будут настороже, добавят ход – и прорвутся или уйдут, инициатива будет на их стороне.

Никто не упрекнет командира, разумеется. Но позади эсминцев, это Лунин видел совершенно четко, маячили серые тени таких размеров, что дух захватывало. Крейсера…. Нет, это тоже мелочь. А вот дальше, на самой границе того, что позволял увидеть перископ, четко возвышались на фоне неба пирамиды надстроек какого-то линкора и несуразные силуэты то ли пары огромных танкеров, то ли авианосцы. Достойные цели, только вот, если подводную лодку обнаружат, вырваться из тисков уже вряд ли удастся.

Эсминцы прошли всего в паре кабельтовых от втянувшей перископ, словно осьминог щупальце в нору, и погрузившейся на пятьдесят метров подводной лодки. Вряд ли акустики врага проявляли сейчас запредельную бдительность, но все равно двигатели были остановлены, экипаж сидел тихонечко, а если необходимо было открыть рот, то все разговоры велись исключительно шепотом. Жизнь, казалось, замерла в ожидании.

То ли принятые меры оказались действенными, то ли акустики японцев недостаточно активно искали возможную угрозу, а скорее всего, то и другое вместе, но с эсминцев их не засекли. И потянулись томительные минуты ожидания, когда их единственными глазами и ушами (а также ртом, носом и тактильными ощущениями) оставался акустик К-21, замерший в своей конуре и весь превратившийся в слух. А потом отмашка – и подводная лодка начала всплывать, медленно и аккуратно.

Акустик не подвел. Эсминцы проскочили далеко вперед, крейсера японцев оказались чуть в стороне, и совсем рядом вдруг обнаружились тяжелые корабли японцев. Огромный линкор, судя по силуэту, «Конго» или его систершип, два авианосца… Нет, три авианосца. И что-то еще на заднем плане. Что? Да не все ли равно. Лунин криво усмехнулся и одними губами скомандовал:

– Атака!

Подводная лодка – не самолет, но кое-что общее у них все-таки есть. Та же долгая подготовка экипажей. Тот же мучительно долгий процесс занятия позиции – а потом секунды боя. Лунин, разворачивая субмарину носом к противнику, еще гадал несколько секунд, как поступить. Постараться ударить всеми торпедами по одному кораблю или бить так, чтобы поразить несколько. Японцы шли достаточно плотно, так что оба варианта были реализуемы. В первом случае при минимальной удаче топился любой из японских кораблей, хоть авианосец, хоть даже линкор, тем более, противоторпедная защита у них была так себе. Корабль пойдет на дно, но остальные продолжат свое движение. Во втором раскладе вряд ли удалось бы отправить на дно хоть кого-то. Одна или даже две торпеды линкору далеко не смертельны. Но в этом случае имелся серьезный шанс затормозить всю их эскадру, и тогда, можно было надеяться, остальные подводные лодки успеют к месту боя и смогут перехватить японцев. Секунду поколебавшись, Лунев выбрал именно этот вариант.

Товсь! Залп! Торпеды устремляются к цели. Это не те, что стоят обычно на вооружении советских кораблей. Те, копии итальянских, неплохи, но не более того. Для нынешней войны подоспело уже новое поколение. В СССР они, правда, еще не производятся, но ради такого случая немцы поделились. Эти снаряженные первосортной взрывчаткой стальные рыбины не мощнее и не быстрее предшественниц, но они идут к цели, не оставляя за собой следа из пузырьков, демаскирующих торпеды прежних поколений. Японцы не замечают их до самого последнего момента. Для них эта германская новинка – минус шанс уклониться, для подводной лодки – плюс шанс уйти.

Щелкают в рубке К-21 секундомеры, мерно отсчитывая время. Лодка принимает балласт и, разворачиваясь, стремительно проваливается на глубину. И все это медленно, будто киномеханик нарочно тормозит пленку, и нервы, крепкие, но отнюдь не железные, натянуты и звенят, подобно гитарным струнам. А потом глухой удар! Значит, хотя бы одна торпеда не прошла мимо цели.

Подводную лодку встряхивало еще дважды, три попадания из шести. Для торпед этого времени – совсем неплохой результат. И Лунин, как бы ни хотелось ему посмотреть на дело рук своих, рисковать не стал. То, что проходит, когда атакуешь одиночный транспорт, категорически противопоказано при встрече с целой эскадрой.

Под перископ он рискнул всплыть, лишь отойдя на две мили от места атаки. Увы, с такого расстояния толком разглядеть что-либо даже в отличную просветленную оптику оказалось нереально. Только клубы дыма, четко говорящие – японцы получили свою порцию смерти. Зато их эсминцы, как выяснилось, не дремали, и дистанция, на которую отошел Лунин, на проверку оказалась совершенно недостаточной.

Акустик успел крикнуть, Лунин – скомандовать, и подводная лодка камнем провалилась сквозь толщу воды. Над самой рубкой, чудом не задев ее винтами,