Фантастика 2025-170 - Анатолий Анатольевич Логинов

Его облик на секунду вверг меня в заблуждение, а потом непринужденная улыбка мужчины резко сменилась недружелюбным оскалом.

Мое тело невольно крутанулось в сторону дома, и я молча направилась к усадьбе.

Мужчина последовал за мной.

Главный вход располагался поблизости, но я сознательно миновала его и поспешила к заднему. Открыв дверь, прошла внутрь, мигом сняла засушенную веточку зверобоя, закрепленную над порогом. И… протянула ему. Дракон стоял на улице.

Приняв ветку из моих рук, он беспрепятственно ступил в дом. Я закрыла дверь, забрала траву-оберег и повесила веточку на прежнее место.

Дракон вытащил из кармана ключи от машины и мобильный телефон и небрежно бросил их на тумбочку. Прямо рядом с фотографиями нашей семьи в рамках. На одной был запечатлен и он сам в компании моих родителей.

Не снимая начищенных ботинок и хорошо зная обстановку, он быстро идет в кухню.

Ян. Ян Сапковский. Сосед из «Новой жизни», давний друг родителей. Точнее, мамы.

Я знаю его с детства, можно сказать, с пеленок. Где-то у меня есть фотография, где он держит меня маленькую на руках.

Ян Сапковский. Яша. Ящер.

Дракон из легенд, в которые я верила с раннего детства. Преданий, которые никогда не были вымыслом. Сказаний, являвшихся реальной частью нашей жизни.

Слишком реальной частью.

Он садится за стол и откидывается на спинку стула. Спрашивает, где родители.

Я сообщаю о похоронах.

Некоторое время Ян был в отъезде, мы не рассчитывали увидеть его раньше дня моего рождения. Завтрашнего дня. Однако он вернулся сегодня. Или что-то его заставило…

Что-то, из-за чего он сейчас зол. Возможно, моя ошибка послужила тому причиной…

Когда я думаю об этом, перед моими глазами опять проносятся вчерашний закат, озеро, костер и танец.

Ян живет в «Новой жизни», недалеко от дома Вероники. Но первым делом заглянул к нам, похоже, у него не оставалось выбора. И теперь он рассчитывал увидеть мою мать, конечно же.

Хочет пожаловаться на меня?

Вообще-то, когда я была маленькой, мы с Яном проводили довольно много времени вместе и были в некоторой степени близки. В какой-то момент я даже считала его лучшим другом. Рассказывала ему обо всем. Он водил меня на реку купаться. Теперь, когда я выросла – мы не то чтобы заметно отдалились, но он занял покровительственную позицию как будто моего старшего брата или даже дяди. Этакого наставника. И мы немного утратили былую эмоциональную связь.

Теперь он учил меня жизни и помогал маме меня воспитывать. Возможно, небезосновательно.

Пару лет назад я была настоящим бунтующим подростком. Ян сыграл весомую роль в том, чтобы я не отбилась от рук окончательно. Но трудный возраст позади, я выросла, усвоила многие уроки и стала послушной. К сожалению. Иначе смогла бы громче проявлять голос.

Хотя иногда даю поводы почитать мне нотации.

Я осторожно начинаю с ним болтать, пытаясь сбить градус напряжения и заодно уклониться от ответственности за свой необдуманный вчерашний проступок. Внезапно в кухню влетает Кинли и садится на спинку стула и начинает шипеть, глядя на Яна. Вдобавок он видит, что я иду к плите, и прогонять его уже бесполезно.

Ян скалится на него.

Отворачиваюсь, не вмешиваясь во взаимную антипатию, и начинаю разогревать сковороду и готовить яичницу. Так ведь задабривают древних напыщенных существ? Рассказываю, стараясь сделать как можно более непринужденный тон, о новостях – о поступлении в университет, о том, как сдала экзамены, о выпускном.

И нахожу в себе смелость легко упрекнуть его в том, что Ян пропустил мероприятие.

Он говорит, высокомерно и снисходительно:

– Я смотрел твои фотографии в соцсетях: разве этого недостаточно?

С моих губ срывается обиженное ворчание. Мы не переписывались. Он пропал и долго не появлялся, причем впервые так долго. Мне есть что ему предъявить. Как и родителям. Мама считала Яна почти членом семьи – и его длительное отсутствие огорчало нас.

Я подаю яичницу. И собираюсь позавтракать вместе с Яном. Не забываю выложить и порцию Кинли – в миску на полу.

И пока я это делаю, Ян вдруг спрашивает:

– Соленая?

И тут я понимаю, что посолила. ЯИЧНИЦУ.

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я сжег твой дом? – пугающе ровным тоном вопрошает он.

Выпрямляюсь в полный рост, отвлекаясь от миски Кинли, хмурю брови и будто еще раз вспоминаю, кто он такой на самом деле.

Ян Сапковский – дракон, древнее бессмертное существо, наделенное магией, сидел у меня на кухне и желал просто уплетать яичницу. У него имелась подписка на «Нетфликс» и профили в соцсетях. И все, что напоминало мне о его инаковости, о том, что он не такой, как мы, а дракон – это его ультрамариновые глаза.

А сейчас, когда мы были одни и нас не видели другие люди, – они пылали цветом вечной драконьей жизни. Цветом вечности.

И это был недобрый взгляд.

Я осмотрелась по сторонам. Задумалась, размышляя о вещах, которые люблю, вспомнила о гардеробе, который еще не перевезла в новую квартиру. И представила, как все горит ярким пламенем. И родители обвинят не его, а меня.

– Я забыла, – пробурчала себе под нос.

– Ты проявила неуважение к дракону, – заявил он и показательно уточнил: – Дважды. Примерно за каких-то двенадцать часов.

Из-за несправедливых обвинений я тоже начинаю закипать. Но не подаю виду, желая все же помириться с Яном. Ссора – совсем не то, чего бы я хотела после нескольких месяцев перерыва в общении.

– Можно сделать поблажку за столько лет дружбы? – спрашиваю я.

Но он непоколебим. Выражение его лица ясно дает понять – Ян оскорблен просьбой.

– При чем здесь ЭТО? – возмущается он. – Я ДРАКОН.

Да уж, спеси у Яна не отнять. Все как в старых сказаниях: драконы – те еще высокомерные ископаемые создания.

И он плавно, насколько это возможно, с моей подачи, не внешне, но поведением превращается в то самое древнее существо, в мифологического дракона, который привык к поклонению и щедрым пожертвованиям от людей.

Ненавижу, когда он таким становится.

– Я посолила машинально, – ворчу я.

Обиженная на него или уже на себя – точно не знаю, но разворачиваюсь к плите и начинаю готовить новую порцию, уже без соли.

Даже на расстоянии чувствую, как он до сих пор недоволен. Однако не намерена так просто сдаваться.

Я собираюсь победить.

Пока жарится яичница, подхожу к нему поближе.

Сажусь за стол и говорю, глядя Яну в