Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

Ноги? Но откуда? Ведь он же…

Земля притянула его, тело отяжелело, Хизаши метался внутри него, но на деле мог лишь трясти головой в неверии и гневе. Небо взорвалось сотнями ярким звезд, его глубокая ночная темнота раскрылась подобно разошедшимся краям паланкина, и в центр деревни ударил столп света. Хизаши не зажмуривался до последнего, пока от слез ничего уже было не разглядеть, но одно он понял – к нему спускались сами небожители. Их фигуры источали жемчужное звездное сияние, скрывающее лица, но и ошибиться невозможно. Двое коснулись оскверненной смертью пыли, и ореол света померк, собравшись в ленту тэнне, опоясывающую их божественные тела. Высокий прекрасный лучник с юным лицом и суровый мужчина с копной волнистых волос.

– Имя мое Адзи-сики-така-хико-нэ, – представился лучник. Второй предпочел промолчать. – Волею небес мы вынуждены передать тебя, хэби по имени Хизаши, на суд богов в Такамагахаре. Прошу, прими это с честью.

И пусть он говорил учтиво, его слова не укладывались у Хизаши в голове.

– Что вы со мной сделали? За что? – выпалил он, глядя на божественного покровителя змей снизу вверх. Так унизительно.

Из-за его спины вышла женщина-птица, на ходу сложила крылья, и те снова стали широкими рукавами платья, схожего расцветкой с фазаньим оперением.

– Это Накимэ[201], посланница Такамагахары, – милостиво пояснил Адзи-сики-така-хико-нэ, – священная фазаниха. Она первой чувствует смерть.

– Смерть… – эхом повторил Хизаши, взгляд скользнул по земле у ног небожителей, и страшная реальность пригвоздила к месту. Никого не осталось. Его молящихся, его людей. Приторный запах смерти витал в воздухе, и тишину не нарушали ни голоса мужчин, ни пение женщин, ни смех детей. – Но как же так?

Хизаши не понимал. Все было в порядке, он же ненадолго ушел. Люди смертны, но не настолько же!

Суровый мужчина, пришедший с Адзи-сики, повернулся и вдруг мгновенно перенесся на несколько дзё отсюда, там опустился на одно колено и произнес:

– Накимэ ошиблась. Девочка еще жива.

Хизаши хотел было вскочить, побежать туда, увидеть своими глазами, но проклятая тяжесть лишала воли. Он шипел и дергался, но только больше унижался перед теми, кому мечтал быть равным.

Небожитель принес ребенка, и в нем Хизаши с облегчением узнал Мичи. Она скажет им, кто такой Хизаши и что он сделал для этих людей, поможет ему. Испустив долгий вздох, Хизаши ждал.

Боги ненадолго удержали в ней жизнь. Ее веки дрогнули, худое тело наполнилось жизнью, и она сделала вдох. От нетерпения Хизаши вытянулся в струну, насколько позволяло его коленопреклонённое положение, и ждал, ждал, ждал… Ну же, скажи, что я…

– Как умерла твоя семья, дитя? – спросил Адзи-сики.

Будто в трансе, Мичи тихо ответила:

– Вода была ядом.

– Кто дал вам эту воду?

– Демон! – внезапно воскликнула она и разрыдалась. – Он обманул нас! Он обманул меня!

И когда она повернулась и увидела Хизаши, ее личико смертельно побледнело. Но, должно быть, это какая-то ошибка. Люди ведь часто ошибаются.

– Мичи, скажи им, что я ваш ками, – начал он, но девочка ткнула в него пальцем и крикнула:

– Это он! Он всех убил!

Затишье

Весна на отдаленном острове, открытом всем ветрам и омываемом мощными волнами океана, была суровой, по утрам долго не получалось вылезти из-под одеяла, и лишь когда солнечные лучи заливали выступающий из пучины клочок суши, тепло проникало в каждый его укромный уголок. И тогда самым обласканным, самым светлым местом становился мыс с каменной башенкой така-торо. Над ним проносились чайки, оглашая окрестности пронзительными криками, а после пикировали камнем вниз, стремясь выхватить из воды ее щедрые дары. Месяц яёй перевалил за середину, дни становились теплее и длиннее – самое то, чтобы хоть ненадолго забыть все дурное и темное.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Хизаши, покинув-таки выделенную им хозяйкой, госпожой Юэ, комнату. Завтрак он проспал, как и всегда, но знал, что для него обязательно отложена порция.

Кента сидел на террасе, подвернув одну ногу и уперев стопу второй в гладкий камень на земле. Ножичек в его руке ловко срезал мелкие стружки с куска древесины. И так Кента был сейчас расслаблен и в то же время сосредоточен на своем занятии, что недолго и залюбоваться. Впрочем, Хизаши больше не отказывал себе в простых человеческих слабостях.

– Доброе утро, – улыбнулся Кента и показал смутно угадывающуюся в поделке фигурку животного. – Думаю, Араси-э не будет сильно против, если я поставлю это на домашний алтарь.

– Медведь? – наконец сообразил Хизаши.

– Да. Хочу воздать почести своему покровителю.

Хизаши было сморщился по привычке, однако сказал вовсе не то, что мог бы сказать прежде.

– Если будет против, я с ней поговорю. Такая слабая ками должна гордиться подобным соседством.

– Вечно ты так, – усмехнулся Кента и отложил работу.

– Как?

– Пытаешься казаться важным.

Хизаши скрестил руки на груди. Настроение грозило испортиться раньше, чем он успеет умыться перед завтраком.

– Разве я не важен?

– Именно поэтому я говорю так, – Кента посмотрел на него обезоруживающе искренне, – потому что тебе не нужно казаться. Ты и без того очень-очень важен и ценен. Сам по себе.

Горло сдавило, но это было не внезапное удушье, не зловредное проклятие, не, в конце концов, простуда. Хизаши кашлянул неловко, понимая, что именно испытывает – горькую, нежную, как лепестки цветущих вишен, благодарность. Сострадание, сожаление, смятение и разочарование – он все это пережил вместе с Кентой, потому что повстречал его в тот момент, когда из всех чувств в нем горели лишь ненависть да обида. Теперь Хизаши знал, что такое доверие, смирение и надежда. Радость от простых разговоров и боль от невозможности помочь. Желание защищать и ярость беспомощности. Быть человеком так трудно – и так прекрасно.

Наверное, гораздо лучше, чем богом.

– Госпожа Юэ приболела, – сказал Кента, ничего не ведающий о мыслях Хизаши. – Я не нашел на острове нужные травы, но зато обнаружил, чем их можно заменить, надеюсь, это ей поможет. Так что временно готовка на мне.

– Не имею ничего против, – честно ответил Хизаши.

– Точно, ведь, по твоим словам, мне лучше было в идзакае работать, а не изгонять ёкаев… О, прости.

– Давай прогуляемся, – предложил Хизаши и, не дожидаясь, медленно двинулся по тропинке вверх по склону. Ветер волновал свежую траву, густым покрывалом устлавшую пологие участки. Там же, на самом верху, было царство камня, но и его оттеняла яркая, радующая глаз зелень. Хизаши ни разу не остановился, но чувствовал Кенту за спиной. Наконец шум бьющихся о скалы волн стал таким громким,