Хроники отряда Кси. Раскол - Елена Долгова

— Экзекуцию можно остановить?

— Никто никогда не останавливал.

— Когда все закончится — что будет?

— Ничего хорошего. Инвалидность. Мозг младенца у взрослого человека. Наказанному придется заново учиться всему, даже как есть ложкой, одеваться, спать на кровати. Возможно, он сумеет жить в обществе, но память никогда не восстановится.

— Я бы лучше умер.

— Понимаю, но ничего поделать не могу.

— Удивительно. Вы, доктор, не сказали «так ему и надо».

— Не смейтесь надо мной, Браун. Я не заслужил вашей неприязни.

— Да, конечно, простите. Если не сложно, называйте меня Кай Эсперо. Или просто Кай — к чему формальности?

— Значит, насчет лечения договорились?

— Да, все, как я обещал.

— Отдохните пару часов, вы очень устали, Кай, а я пока займусь подготовкой к синтезу лекарства. Введу параметры организма в систему, когда проснетесь — начнем работать с тонкими настройками…

Сантос ушел и вернулся с раствором, который тут же добавил в капельницу. — Новая порция антидота, — объяснил он.

Кай зажмурился, ощущая, как холодная медленная струя уходит в вену. Через пару минут стало полегче, остатки боли ушли, зато слабость усилилась. «Мне необходимо отключиться, но это означает, что придется довериться врачу. Неизвестно, что у него за антидот». Кай подумал так и тут же провалился в сон.

* * *

Ему снился адмирал Крайтон. Не Крайтон-враг, истекающий кровью на террасе собственного дома. Другой Крайтон — заботливый командир, которых в минуты хорошего настроения называл агента сынком.

— Тебе злишься, Кай, — сказал Крайтон на первой вербовочной встрече. — Да, понимаю, на Меркурии с подростками поступали жестоко. Потом ты был наемником, нарушал законы, но справедливость и закон — не одно и то же. Тебя изгнали из общества. Твоими способностями пренебрегали, твоих друзей убили, но теперь все переменится. Отряд «кси» ценит неординарных людей. Мы примем тебя таким, кокой ты есть. Если хочешь заниматься исследованиями — займешься. Главное, чтобы результат приносил пользу. Если захочешь поработать на операциях — качетсва супервиро нам пригодятся. Правда, придется поменять имя. Выберем расхожее, неприметное. Фрэнк Браун — как, сойдет?

— Сойдет.

— Обдумай предложение как следует. Я тебя не тороплю…

* * *

Странный сон Кая, который был не сном, а воспоминаниями, продолжался.

— Сынок, мне нужен телепорт нового типа… — Крайтон стучит пальцами по стеклянной крышке стола и голограмма-презентация зависает в пространстве кабинета. — Установка должна вмещаться в рюкзак, еще лучше, если бы влезла в карман. Второе требование — отсутствие принимающего устройства. Вес груза большого значения не имеет. Триста фунтов — этого хватит. Я на время освобожу тебя от заданий «на местности». Поработай в лаборатории, Фрэнк, надеюсь, справишься.

Новое видение. Сухие и безводные пустоши, толстый слой пылевых облаков, Над самой землей стелется желтоватое марево. Неширокие темно-багровые реки вулканического огня обдают супервиро почти меркурианским жаром. Кай видит отблески собственной телепортации, а потом узкую тропу в тайное убежище с запасом пищи и воды. Он бредет по тропе, однако убежище не становилось ближе. Бурые камни сдвигаются, сжимая и без того тесный проход. Вскоре становится трудно дышать.

«Этовсе от испарений. Всего лишь испарения вулкана».

Кай делает очередной шаг и понимает, что намертво застрял. Устройство связи включается, принимая чужое сообщение. Эсперо не понимает его сути, не может ответить, он просто рвется на волю, вкладывая в попытки всю ярость и силу супервиро.

«Я ошибся, я что-то делаю неправильно»

Облака пыли расходятся, обнажая черную пустоту неба. На ее фоне мелькают яркие капли огня.

«Выстрелы „Алконоста“, — понимает Кай и трогает кулон на шее. — Меня сейчас убьют, чип тоже сгорит, я ничего не успею изменить».

Он не кричит, не жмурится, не совершает ничего такого, что сделал бы обычный человек. Просто смотрит в пустое небо и ждет последнюю вспышку.

* * *

— Эй! Мы не договаривались!

Кай пришел в себя и понял, что Сантос трясет его за здоровое плечо. Свет солнца за окном слегка померк, очевидно, день клонился к вечеру. Ветер с усилился, он раскачивал пальмы за окном, срывая с них сухие листья.

— Там что — буря?

— По0моему, с востока идет небольшой шторм. Вы опять выдернули капельницу, а раз так, придется добавить дозу уколом.

Сантос исчез, вернулся уже с инъектором и уколол Кая в шею.

— Ну как, получше?

— Да.

— Неплохого самочувствия вам хватит на пару часов.

— Простите, доктор, выдернув трубку, я погорячился.

— Вы не погорячились, вам снятся кошмары.

— Если хотите, можете застегнуть фиксаторы, я не обижусь.

— Возможно, когда вы будете спать, я их застегну. Сейчас это ни к чему, мне кажется, вы себя контролируете.

Кай молча кивнул. «Пока еще контролирую, — подумал он. — И неизвестно, что случится, если этот слишком щепетильный врач не отыщет лекарство».

— Готовы записывать?

— Да.

— Эксперименты на Меркурии были не для гуманистов. Сейчас, я вам накидаю подробностей.

— Ничего, потерплю. Это моя работа. Главное, формулу яда не забудьте.

— Я никогда ее не забуду.

Глава 8

Договор с врагом

Русанов вошел и осмотрелся. Комната выглядела маленькой и нежилой, за квадратом окна медленно разгорался рассвет. Тускло-розовый кусок неба проглядывал в просвет между небоскребами.

— Я не стану называть свое имя, — заговорил черноволосый, тень все еще скрывала его лицо. — При моей профессии имя лишь условность. Если хотите, можете называть меня Март. Не стану лгать, ночью вы разговаривали не с вашей подругой, не с Бастиной. Мы использовали ее настоящий голос, словом, это была подделка.

— Мошенники.

Русанов сжал кулаки. Уже разбитые о противника костяшки пальцев заныли еще сильнее.

— Не злитесь, — примирительно продолжил Март. — Если бы мы сказали вам правду, вы бы не пришли сюда и многое потеряли. Хоть вам это и не нравится, поверьте, капитан, мы на одной стороне.

— На одной стороне с кем? С друзьями того самого адмирала, который угрожал сбить мой «Алконост»?

— Лично мне Алексис Крайтон не друг. Он вел себя как фанатик и умер точно так же. Из за его «стараний» отряд «кси» раскололся, наша работа скомпрометирована, а я вынужден прятать свое лицо.

В словах Марта была горечь, Русанов не сумел определить, наигранная она или настоящая.

— Не вижу, чем ваши методы отличаются от методов покойного.