Прорвемся, опера! Книга 3 - Никита Киров

— Имя, — я смотрел на него. — Скажи имя, и всё закончится. Он не всесильный, а будет имя — мы его достанем.

Кадет посмотрел на меня, сглотнул и проговорил только одно слово…

При этом он всё пятился рефлекторно и вскоре упёрся спиной в витрину с жигулёвским пивом.

Хлопка выстрела я не услышал, просто разбилось стекло в окне, а потом начали сыпаться бутылки, которые снесло падающим телом Кадета.

Я подскочил к тёте Маше и её дочери, чтобы на них ничего не упало, и начал оттаскивать их, да они и сами сообразили и отползли в сторону.

А труп Кадета с дыркой в виске завалился назад, бутылки сыпались вниз, разбивались, и пиво, поддельная сивуха, воняющяя спиртом, полилось на шахматную напольную плитку, смешиваясь с кровью.

Продавщица отчаянно завопила, въедливый такой визг, аж в мозги вкручивался, а в магазин уже влетели вооружённые люди в масках. Но стрелять им было не в кого. Кадет убит на месте, он лежал на полу в грудах битого стекла, всё ещё сжимая пистолет.

Кадочников успел назвать мне имя главаря. Но, услышав его, радости я не ощутил. Это будто был удар кувалдой по голове… Твою мать! Не может быть!..

Я сидел и оглядывал магазин — всё, угрозы людям нет. Смотрел, как работает спецназ, которому уже нечего было делать в магазине, как заложников встречали снаружи. Даже скорую вызвали, машина уже стояла на улице.

— Да кому я что плохого сделал? — сокрушался вызванный на работу Ручка, снова пьяный. — Работаю все выходные-проходные, и в Новый Год, и на день рождения свой постоянно дёргают. Вот, вечером даже пришёл, этот касатик уже домой свинтил, а я на работе, труп с пулевым ранением головы осматривать буду! А как на пенсию, то пожалуйста, пинками гонят!

— Ну не ной, Яха! — подбодрил его Василий Иваныч. — Мы же старая гвардия, где молодые не справятся, нас зовут.

— Чё бы ты понимал, Васька, — Ручка отмахнулся. — Мелочный ты человек, вредный.

— А по сопатке? — протянул Устинов и зыркнул, но не зло, а по-хозяйски, и Ручка на всякий случай скрылся в подсобке.

Я выдохнул и вышел на улицу — как был, в одной рубашке. Казалось бы, в магазине вышел совсем короткий разговор, а усталость навалилась такая, что даже голова не соображала. Даже не чувствовался осенний холод, настолько я устал.

Толик накинул мне куртку на плечи, Сан Саныч подпрыгнул и встал на задние лапы, упираясь передними мне в плечи, потом отошёл и принялся прыгать рядом. Отец подошёл ближе, улыбнулся и протянул руку.

Но ещё ничего не закончилось.

Кадет успел назвать мне имя.

— Ещё одно дело, батя, — сказал я глухо. — Осталось взять главаря этой банды.

Убитый Кадет мог сказать что угодно, а у трупа уже не спросишь, правду он говорил или нет. Поэтому надо проверить, удостовериться.

— И кого? — отец напрягся.

— Давай съездим в пару мест, — предложил я. — Подобьём, чтобы всё сошлось. Чтобы не обвинять никого необоснованно.

— Ну давай.

Перед тем, как уехать, я подошёл к Николаю из ФСБ, задал пару вопросов, подёргал Турка, из-за чего оба удивились, но ответили честно, не скрываясь. Перед уходом я поздравил снайпера Костю с удачным выстрелом, и тот важно кивнул, разбирая винтовку.

Чекисты сами стояли на ушах, потому что их прямо сейчас беспокоил центр, прослышав о их вмешательстве в эту операцию. И им пока было не до того, чтобы продолжать тему с оружием, ни московским, ни местным. Но мы им обещали помощь, её и дадим скоро. Только закончим этот мой вопрос, много времени это не займёт.

— И не рассказал ничего, — дядя Витя закурил, глядя, как грузили труп в труповозку.

— Быстро снайпер сработал. Мёртвые всегда молчат, — я кивнул, но не сказал вслух, что всё могут рассказать живые.

Отец всё смотрел на меня, гадая, к чему я всё это затеял, но не только ему можно вести себя таинственным образом.

Да и видно по нему, что его самого мучили подозрения, а когда я уже в машине сказал ему о том, что услышал от Кадета, он даже особо не удивился. Разве что помрачнел.

Мы отцом направились в больницу. Коротко допросили раненого Ушастого, тот ещё не знал, что его брат — покойник, но узнает скоро. Учитывая, что Кадет чуть не наворотил дел, да и Ушастый не лучше брата, жалеть их никто не собирался. Один уедет на зону, другой в могилу, туда им и дорога.

Вернулись мы молча, прямо в ГОВД. Участвующие в сегодняшнем задержании опера из УГРО и РУОП собрались у нас в кабинете и всё не расходились по домам. Да и чекисты были здесь — Николай Иваныч и Кепкин, который недовольно зыркал то на часы, то на пейджер, то на мобилу. Хотя Кепкина сегодня на операции не было, появился перед ней и свалил. А вот Турок с ними не пришёл.

Собравшиеся решили отметить удачную операцию по задержанию бандитов. Открыли водку, порезали хлеб, сало и копчёную колбасу, кто-то принёс из дома варёные окорочка, банку солений и жареную картошку. Поляна получилась что надо. Были еще пирожки, но не от тёти Маши, а купленные кем-то сегодня днём. Ей после такого не до этого, пусть лучше отдыхает.

А у меня на душе на мгновение потеплело — сегодня я вытащил их из этой передряги, вот что главное.

Не зря всё это было.

— … да, жить захочешь — не так раскорячишься, — продолжал что-то рассказывать дядя Витя, хватая вилкой картошку, густо политую кетчупом.

— Паха! — встревоженно сказал Сафин, заметив меня. — Шухов про тебя в курсе, какая-то падла тебя сдала. Завтра его не будет, но на неделе обязательно устроит выволочку. Я пытаюсь тебя отмазать, но, сам знаешь, у него на первом месте — лишь жопу свою перед начальством прикрыть. Пофиг на заслуги, только орать может.

— Пусть смежники вмешаются, — предложил дядя Витя, глянув на чекистов. — Вы же всё его дёргаете. Скажи им, Паха, а то у них клиент без тебя маринуется в подполье, — он хитро подмигнул.

— Посмотрим, — пробурчал Кепкин. — Сначала надо…

— Ты за