Камень-1. Часть 2. Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период. - Александр Бельский

и старого,ещё можно уничтожить, отрубив ему голову или порубив на куски, и тогда его не спасёт даже его демоническая регенерация. Ну да только старый для них был бы слишком быстр и силен… Этот-то, конечно, молодой, только вот беда — ни он, ни Дарри не взяли с собой секиры. Шли же мирно грабить лабаз, а не с вампирами сражаться, прости нас Прародитель! Так что и этот вариант— не вариант! Вот, примерно так, долго и путано, могло бы прозвучать то, что в какой-то миг промелькнуло в голове старого гнома, который не задумывался и не медлил, делая что должно. То есть стрелял так часто, как только мог. Паля в кровососа, Гимли даже не рассчитывал его убить. Ни простая пуля, ни картечь на это не способны, ну разве что в упор раза три в голову, чтобы её снести напрочь. Это Дарри сейчас с изумлением смотрел, как толчки чёрной, вязкой и вонючей крови умруна выдавливают из его спины картечины, а раны на глазах начинают затягиваться. Гимли такого уже навидался. Но зато, стреляя, он вынуждал кровососа бороться с ранами, тратить силы, которых у молодого, ни разу не кормившегося вампира не так ещё и много. И каждая рана его замедляла. Сейчас же надо было подобраться вплотную, иначе он, паля из своего «Тарана», больше вреда принесёт Иванычу, а не вампиру. Ур-барак в два прыжка подскочил к ним. Он пытался так наставить дробовик, чтобы не зацепить усача, но Карташка не глядя отмахнулся от него. И сила этого движения была такова, что старый гном отлетел метра на два, не только не выстрелив, но ещё и уронив свой «Таран», который с лязгом упал на пол. Впрочем, может это лязгнул сам Гимли, тоже покатившийся по полу. Камень, наконец, пришёл в себя. Его дробовик был далеко, прислонён к колесу «Стрижа» с другой стороны машины. Но, пожалуй, что револьвер, который он вырвал из кобуры, был теперь поудобнее — до вампира, оседлавшего Иваныча, было не больше метра. Дарри рухнул на одно колено, да ещё и пригнулся, чтобы, стреляя, не попасть в толстяка. Медальон Глоина, повисший на запястье, звякнул об каменную плиту пола, Гимли, начавший вставать, завопил: «В башку! В башку цель!» и тут же оглушительно бабахнул в руке Дарри «Молот Тора». Камню показалось, что выстрел был даже громче, чем из «Тарана» ур-барака, по крайней мере, он сам почти оглох, так зазвенело в ушах. Человека или гнома, наверное, снесло бы напрочь, но Карташка только коротко дёрнулся. Словно и не сорок четвёртым калибром почти в упор. Или нет, словно не в человека, а в дерево, вот! Хотя от дерева щепки полетели бы, а тут будто и не в туловище попал, а в болото. Бах — и всё, и никакой дырки в корпусе у Карташки, а через какие-то секунды расплющенная пуля, как и картечь ранее, полезла назад. Да, он стрелял не в голову. Дарри не мог последовать совету Гимли, в голову вампира с его места просто не было возможности выцелить, и он вынужденно палил в корпус. Что ж до Иваныча, то тот был цел. Пока… Пока — поскольку стрига, одурев от запаха крови, которую они даже сквозь кожу чуют, и от близкого пульса живого человека, наплевав на пальбу,наконец вцепился ему в шею. Ну, почти что в шею. Потому что у толстяка на ней толстым шарфом во много слоёв были намотаны колбасы и шпикачки, и вампир, словно бритвой, оттяпал кусок колбасы. Дальнейшее было непонятным Дарри, ещё раз бабахнувшему из своей ручной мортиры, и снова, всё по той же причине, в корпус. Но зато ясно, как день, Гимли, уже успевшему встать, достать свой револьвер и сделать шаг к куче-мала на полу.

На беду для Карташки, в колбасе было слишком много чеснока. У вампира на чеснок тоже аллергия, как и на осину, но намного слабее. Он лишь отшатнулся назад, заухал, затрепыхался, выплёвывая колбасу, и Дарри, не тратя времени на обдумывание и помня, с какой скоростью двигался стрига, всадил в него ещё одну пулю, и снова — в корпус, на этот раз уже просто позабыв от волнения о том, что кричал ему Гимли. И опять — Карташка только дернулся от попавшей в него тяжеленной пули, что-то забухтел набитым ртом и уже начал привставать, только двигался чуть медленнее. С глухим стуком выпал на пол измятый свинцовый комок из предыдущей раны, как и картечины чуть раньше, а Карташка уже начал подбираться для прыжка. Прыжка на него, Дарри! От волнения Каменьвсё никак не мог выстрелить. Спас его Гимли, практически в упор всадивший пулю в голову вампира. Тот, помедлив, рухнул назад, свалившись, наконец, с Иваныча. Голова стриги с чваканьем стукнулась об пол. А Дарри удивился. Он помнил, как из этого же самого револьвера выстрелил в голову тугу, пытавшемуся его задушить и застрелить, и что с этой головой приключилось. Входное отверстие было не очень большое, зато вот выходное… Насмотрелся, пока жезлы от рабских ошейников вытаскивал. Дыра с кулак, и вся стена сзади была забрызгана кровью да мозгами. Ну и на пол крови потом уже натекло — и много, и быстро. А тут ведь Гимли палилв вампира почти в упор. Но — как будто выстрелил во что-то одновременно и вязкое, и сухое, и прочное. Возможно, из-за цели похода, в голову ему пришло дурацкая мысль, что так бы было, если бы они стреляли в гигантскую твёрдую сыровяленую колбасу. Никаких кровавых фонтанов, никаких выходных отверстий величиной с ворота. Да и вообще, Камень не был уверен — есть ли оно вообще, это выходное отверстие.

— Понял, тютя, что бывает, когда старших не слушаешь? Кричал же — в башку его! — проскрипел Гимли, тщетно старавшийся прицелиться вампиру в голову. Тщетно — потому что Иваныч дёрганно пытался одновременно скинуть с себя ногу вампира Аркадия, отползти от него в сторону Гимли и подняться, и тем самым постоянно перекрывал ур-бараку линию стрельбы.

— А он что, выходит, больше всех старших не слушал? Ну, ты же его убил, не меня? — и Дарри, кривовато улыбнувшись, кивнул на неподвижное тело вампира.

— Ну, наверняка, его же старшие учили, что говорить с набитым ртом нельзя? А он, видишь, не слушался, вот и пострадал. Только ты ошибаешься. Пули вампира не убьют, но с простреленной башкой много не навоюешь. И быстро он не встанет теперь, — делая шаг в сторону