Чайная буря - Хафса Файзал

Страж, похоже, начисто позабыл о своих тревогах.

– Это было бы по-настоящему…

– Мы угощаем, – добавил Джин с улыбкой, из-за которой Флик запамятовала, о чем думала, – а та улыбка, между прочим, была адресована не ей.

Из кареты, томившейся за каретой стража, донесся недовольный крик, и кучер по имени Олли вдруг заторопился.

– Поеду я, – сказал он, совершенно сбитый с толку. – Но это… очень любезно с вашей стороны. Я обязательно ей передам. Спасибо.

– Не за что, – кивнул ему Джин. И, развернувшись, бросил через плечо: – Рад был повидаться, Олли. Приятно иметь с тобой дело.

Прежде чем страж успел что-нибудь ответить, Джин зашагал прочь, постукивая зонтом по брусчатке. Флик не знала, как быть, и засеменила вслед за ним. Она оглянулась на стража – тот подстегнул лошадей и вежливо козырнул ей, будто видел впервые.

– Он… Как тебе это удалось? – поразилась Флик.

– Не имею ни малейшего представления, о чем ты, Фелисити, – сказал Джин и обернулся, прежде чем их поглотила толпа в пышных юбках и фраках, но его улыбка сообщила Флик, что он прекрасно знает, о чем она спрашивает.

Флик работала с подделками на заброшенном складе уже три года, но с Казимирами познакомилась всего несколько месяцев назад, когда Арти понадобилось письмо, написанное рукой одного из множества чиновников Эттении.

Видимо, работа Флик пришлась хозяйке «Дрейфа» по вкусу, потому что после того случая они с Джином к ней зачастили. Арти всегда была угрюма и неразговорчива, но Флик нравилось видеться с Джином, и задания Казимиров она выполняла с удовольствием. Они не считали ее труд позорным или гнусным. Воспринимали его как работу. Или даже талант.

Преступление, прозвучал у Флик в голове голос матери. Та правила своей ОДК, как Овен правил Эттенией. Днями напролет разбиралась с вопросами добра и зла, когда ее люди устраивали беспредел в колониях, когда они разворовывали товар, которым были посланы торговать. Мама узнавала обо всем.

В конце концов Джин стал захаживать один. Засиживался надолго, дабы удостовериться, что Флик ничего не забыла. Она, разумеется, ничего не забывала и терзалась вопросом: а вдруг ему так же нравится проводить время с ней, как и ей – с ним? Она разглядывала Джина в те моменты, когда не стояла, уткнувшись носом в работу, пока он перечитывал написанное ею несколько раз и прощался. До свидания, Фелисити или постарайся не сильно по мне скучать.

Но она всегда по нему скучала. Когда дело касалось беседы с Джином Казимиром, решимость Флик ускользала. Все без исключения женщины в городе его знали – какие шансы могут быть у Флик?

Кто-то дернул ее за юбки, и Флик, опустив глаза, увидела чумазого мальчишку в изношенной кепке.

– Чего тебе? – спросила она.

– Прошу, мисс! – пискнул он, выпятив губу. – Подайте денежку, мисс. Литейная Лавлинов утаила мое жалованье.

– Ах ты, бедняжечка.

Флик принялась рыться в карманах, но Джин нагнулся и стиснул ей локоть. Его перчатка едва задела ее рукав, но Флик окатило жаром, по всем фибрам души словно пробежал электрический ток.

– Рассказать тебе секретик, а? – предложил Джин мальчишке.

Глаза у того вспыхнули. В ладошке он катал карамельку.

Джин указал на кого-то зонтом.

– Видишь вон тот переулок? Там у двери стоит женщина с полным мешком сокровищ. Скажи ей: ответ на загадку – слово «ошарашенный».

– Ошарашенный? – переспросил мальчишка.

Джин кивнул.

– Скажи ей это слово – и получишь за это подарочек. Понял?

– Понял! – воскликнул мальчишка и убежал.

– Ты…– начала было Флик. Солгал. Она была уверена, что Джин солгал, но говорил он с такой искренностью, что Флик сама почти купилась. – Он тебе поверил!

– Это мастерство, милая, – выпрямившись, сказал Джин.

– Но ведь ты солгал ему! Это решительно дурно. Ты отравил ему день! – отчитала его Флик, и Джин что-то бросил в нее. Это оказалась мальчишкина карамелька. – Джин! Ты украл у него конфету!

– К руке прилипла, прости, – ответил на это Джин без тени раскаяния.

– Ты… Ты…

Джин вскинул брови.

– Восхитительно хорош собой? Или дерзки умен? Тот мальчишка – карманник. Работает на одну небольшую банду.

– Он же ребенок, – возмутилась Флик; ей стало досадно, когда Джин утомленно вздохнул. – И я… Я больше не занимаюсь подделками.

Эти слова сами сорвались с ее губ, чему удивились оба.

Джин наморщил лоб.

– Но у тебя замечательно получается.

Искренность в его голосе поразила Флик. Получается и правда замечательно. Всю жизнь она искала сама не зная что. Когда Флик начала заниматься фальшивками и ее услуги стали востребованы, ей показалось – вот оно, ее призвание, но сейчас, придерживая на ветру берет, она думала, что это, вероятно, не так.

Они с Джином остановились у перекрестка. В двух кварталах отсюда – ее старый склад. «Дрейф» стоял чуть дальше, там, где начинались городские трущобы с домишками, липнущими друг к другу.

– Почему ты остановилась? – спросил Джин у Флик, вернув ее из размышлений в действительность.

– Потому что… – осеклась она, не зная, стоит ли отвечать, но навязчивое внимание Джина выпустило ее раздражение на волю. – Потому что это незаконно. Неправильно.

Флик не ждала от него понимания, но Джин слушал ее вполуха. Он разглядывал пассажира в проезжающей мимо карете – проводил пожилого мужчину с темными волосами и узким разрезом глаз долгим, отнюдь не мимолетным взглядом. Возрастом тот годился Джину в отцы. Как-то вечером Флик отважилась задать Джину несколько вопросов и узнала, что его родители пропали. Не умерли, не очень уверенно уточнил тогда он.

Глупо было думать, что он ее не поймет.

– Может, ты и права, Фелисити, но мне по силам сделать так, чтобы время твое было потрачено не зря,– произнес Джин голосом, от которого ее бросило в дрожь, и протянул ей сиреневую ленту. Они были в двух шагах от женщины, торговавшей галантереей. Флик могла поклясться, что Джин даже не взглянул в сторону того лотка.

А потом он махнул в сторону переулка Кладовщиков и «Дрейфа», дома Казимиров.

Джин так ничего и не рассказал ни о работе, ни о том, как вознаградит ее за потраченное время, и все же Флик последовала за ним. Она замедлила шаг, когда они приблизились к темно-красному зданию. Флик уставилась на витиеватый шрифт, которым была выполнена надпись на матовом стекле входных дверей «Дрейфа», – у нее тоже получались превосходные вензеля, пока однажды талант к изящному письму не завел ее куда-то не туда.

Флик уже бывала здесь – как-то раз днем, когда мать наконец-то дала на это