Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! - Котус

хвалебной в адрес присутствующих, начались награждения. Вызывали по классному чину, от старшего к младшему, так что я оказался далеко не в начале списка, но и не самым последним. И вот — вызвали меня, полным титулованием:

— Его милость Владетельный барон Рысюхин, Юрий Викентьевич, инженер-поручик запаса!

Выхожу на ковровую дорожку, марширую строевым до отметки, останавливаюсь, молча — тут докладывать не требуется. Тем временем глашатай, прокашлявшись для порядка, начал озвучивать касающуюся меня часть Императорского Указа.

— За разработку нового тяжёлого оружейного комплекса в составе: орудия, нескольких видов боеприпасов, быстроходного колёсного лафета и зарядного ящика нового типа; за участие в испытаниях указанного комплекса; за плодотворную работу по внедрению нового артиллерийского комплекса в войска, в том числе в составе объединённой комиссии, приказываю. Первое: произвести инженер-поручика запаса Рысюхина Юрия Викентьевича в звание инженер-капитана по корпусу гвардейской артиллерии вне штата (в запасе) со старшинством в указанном звании с сего числа. Второе: наградить гвардии инженер-капитана запаса Рысюхина Юрия Викентьевича орденом «За заслуги перед Империей» третьей степени. Третье: присудить гвардии инженер-капитану Рысюхину Юрию Викентьевичу денежную премию по Указу о конкурсе на создание нового пехотного орудия в сумме двести тысяч рублей. Подписано: Государь Император Всероссийский и прочая, прочая, прочая Кречет Пётр Алексеевич. Поздравляю!

Меня так удивил этот дождь наград, что я едва сообразил ответить по уставу:

— Служу Царю и Отечеству!

— Я глубоко удовлетворён Вашей службой, Юрий Викентьевич, и надеюсь ещё не раз иметь повод и возможность выразить Вам свою благодарность за неё.

Это уже не глашатай, а лично Его Величество. Говорит вполголоса, но я уверен — его слышно по всему залу. Напутственное слово Императора дело не обязательное, хоть и обычное, но вот обращение по имени и отчеству, без каких-либо чинов и титулов, по-семейному, так сказать — это уже признак высочайшего расположения.

— Рад стараться, Ваше Императорское Величество!

— Я тоже рад, ­– ответил Император и кивком отпустил меня.

Я отошёл в сторонку, уступая дорожку следующему награждаемому, всё ещё удивляясь тому, как много всего мне досталось[1]. И размышляя, какой у меня теперь будет классный чин. Просто капитан — это девятый, а гвардии капитан — восьмой, что ли? Или даже седьмой⁈ Просто ошалеть можно, как-то я слишком быстро в чинах расту, как бы голову не разбить об потолок!

После награждения была ещё одна речь императора, и — банкет для награждённых. Там я, наконец-то, пришёл в себя и даже смог отвечать впопад. В начале банкета меня нашёл Семён Аркадьевич, который карманными ножничками ловко срезал погоны поручика и закрепил «на живую нитку» новые, капитанские. Он же помог правильно разместить на груди орден, после чего уточнил:

— Вид у вас сейчас, конечно, совершенно неуставной — и мундир обер-офицерский классному чину не соответствует, и соседство полноразмерных наград с миниатюрами не допускается. Но в вечер награждения подобное допускается, так что по этому поводу не переживайте.

— Спасибо за помощь и за консультацию. Такое ощущение, что вас назначили секретарём по отношениям со мною, в качестве персонального опекающего, так сказать.

— Не худшее назначение, могу признаться. Далеко не худшее. — Секретарь не стал напрямую ни опровергать, ни подтверждать моё отчасти в шутку высказанное предположение.

Когда шёл «домой» в голове шумело, даже не знаю, от полученных наград или от выпитого. Да, я старался не налегать, но поздравляющих было много, и с каждым, пусть я и видел многих впервые в жизни, требовалось хотя бы пригубить вина, а если подошедший также был сегодня награждён, то и поздравить в ответ — так вот на три бокала в сумме меня и поздравили. Плюс два обязательных тоста, которые пьются до дна, иначе — оскорбление, и пропускать которые себе дороже: «За Императора и Империю» и «За новых кавалеров», а это два бокала игристого. Больше литра вина в сумме, благо, не слишком крепкого, да ещё за три часа, и под закуски, которыми я не пренебрегал. Так что скорее всего шатало всё же от впечатлений.

В номере первым делом снял неправильный мундир, не сочетающийся с погонами — послужил-то он мне всего один день, и то неполный! Ничего, оставлю при отъезде — куда-нибудь пристроят, не пропадёт. Как там говорили? В шкафах и ящиках стола — оставляешь до следующего приезда, на обеденном столе и диванах — на отдачу. Вот на диване и разложу завтра, или когда там билет добуду? Секретарю сказал, что хотел бы попасть домой при первой возможности, но передаст ли он это «по инстанции», или сочтёт не своим вопросом — не знаю. Позвонил своим, сначала Маше, потом, еле-еле распрощавшись с нею через полчаса охов и вздохов, и Ульяне. Беседы, сначала с одной, потом — с другой, потом с Васильичем, затем — снова с жёнами, которые пообщались между собой и с мамами, в результате чего у них появились новые вопросы, утомили больше, чем день работы в комиссии, так что я, едва осилив заход в душ, рухнул и уснул, хоть ещё и девяти вечера не было.

На следующий день вскоре после завтрака, когда я как раз собирался идти в канцелярию, пришли один за другим два курьера. Первый принёс билет первого класса до Минска, правда — на завтра, сегодня прямого рейса не было, точнее — ушёл ранним утром, зато с пометкой, что посадка в Царском Селе. Второй курьер доставил парадный штаб-офицерский мундир с надлежащими знаками различия и всеми положенными шнурками, к нему — миниатюру нового ордена, а также конверт с запиской, что это — подарок «с благодарностью» от князя Медведева. Спасибо, конечно, но ехать в нём всё равно не получится: парадный мундир носится в строго определённых случаях, и уж точно не просто так в дорогу, так что пока это — лишь ещё одна единица багажа. Зато дома можно будет соседей встретить в буквальном смысле «при полном параде».

Чтобы «отдариться» дед продиктовал структурную формулу (она, кстати, простенькая — бензольное кольцо с двухколенчатым «хвостиком», всех задач, запомнить, где хлор цеплять, а где — кислород) вещества, которое он назвал «черёмуха». Описал его свойства, способ производства, применения и нейтрализации, а также эскизы конструкции гранат и патронов с его применением, отдельно указав предельную навеску, чтоб не потравить слишком сильно ни арестовываемых, ни безопасников. И предупредил, что в распоряжение Жандармерии это тоже передам, как до дома доберусь. Упаковал то, что планировалось коротенькой запиской, а в итоге разрослось на четыре листа в конверт, предварительно попросив