90-е: Шоу должно продолжаться 15 - Саша Фишер

прогуляться треком до культового местечка с весьма двусмысленным названием „Красная щель“, а вернуться через пять дней» оказались стремительными. И заняли ровно то самое время, которое потребовалось нашему случайному нанимателю, чтобы дойти от ворот до беседки, где мы заседали. И не успел он открыть рот, чтобы что-то сказать, «ангелочки» разноголосым хором взялись сожалеть, что никак не могут, ближайшие несколько дней нас в городе не будет. Никак не можем. Будем в походе. Такие дела.

Ну и пошли в поход. Традиционный, в общем-то. Группой в тридцать человек.

— А нам же, получается, нужно будет в финале похода концерт какой-то показать? — без энтузиазма спросил Бегемот.

— Ой, да ну, — поморщилась Надя. — Это детский сад какой-то!

* * *

На самом деле никому не интересно слушать рассказы из отпуска. Это как со счастливыми семьями в «Анне Карениной». Которые все одинаковые. На всяких там курортах можно очень по-разному провести время, но по факту получится, что для тех, кто там не был, рассказы все равно будут однотипными.

Обратного билета у нас не было, так что мы никуда не торопились. Мы загорели до черноты, накупались до одурения в море. И на многолюдном городском пляже, и на диких берегах, пока были в походе.

Мы вели долгие счастливые разговоры заполночь, на нашей турбазе у нас появилась любимая беседка.

Мы ходили на завтраки-обеды-ужины.

Устроили как-то гонки на водных велосипедах, а потом нас отчитали, как школьников и сказали, что больше нам ни за что не дадут педальные катамараны в прокат. Потому что нас же предупреждали, чтобы с них нельзя прыгать в воду.

Мы еще пару раз попали под местный ливень, а потом выяснилось, что одну из наших «радуг» поток воды нормально так подтапливает.

Дни шли яркой и безмятежной вереницей. В каком-то смысле, это был идеальный отпуск. Не такой, которого ждешь на ненавистной работе, чтобы оторваться за весь год ненависти к себе. А такой, который погружает тебя целиком в другую картинку. Чтобы дать тебе возможность посмотреть со стороны на то, что уже сделано, оценить перспективы и наметить планы.

Ну как, наметить. Честно сказать, за весь отпуск я брался за свои заметки в ежедневник от силы раза четыре.

Я выбрался из палатки, когда понял, что проснулся окончательно. И что лежать неудобно, а все эти философско-рабочие мысли можно и снаружи подумать. На покрытом мелкой галькой берегу, на который накатывают мелкие нежные волны.

«Повезло нам с местом», — подумал я, размахивая руками, чтобы разогнать кровь с утречка. Реально, повезло. У нас как раз подходила к концу оплаченная часть нашего проживания на турбазе, и я размышлял о том, что делать дальше — сходить продлить или сменить уже локацию? Или вообще взять обратные билеты и рвануть уже домой.

Последнюю мысль я покрутил в голове и отмел. Недостаточно. По лицам своих видел, что пока еще они ненаотдыхались. А тут как раз рядом с администрацией на лавочке компашка стоит с баулами. Пришли снарягу сдавать, домой. Слово за слово, оказалось, что они занимали стоянку на самой первой линии. Прямо считай что на берегу палатки стояли. Я тут же сделал стойку, пришлось выдержать небольшое противостояние с седоволосым дядькой, который прибежал буквально на несколько минут позже. И вот…

Я подошел к кромке моря. «Забавное дело, по началу по гальке босыми ногами ступать больно, — подумал я. — А сейчас — как по паркету…»

Хрен знает, сколько сейчас времени, но явно еще очень рано. Никого нет, берег пустынен. Тишина. И если особо по сторонам не смотреть, то вообще можно представить себе, что я в какой-то глухомани, типа той Красной Щели, а вовсе не в Геленджикской бухте.

Я присел, похлопал по воде рукой. Зачерпнул горстью мокрые камешки. Хех, помню как в детстве я много-много часов ползал по полосе прибоя, выбирал самые яркие гальки, чтобы увезти их домой и там хвастаться. Набрал прямо увесистый такой сверток. Тщательно подбирал. А они потом взяли и высохли. И сразу же стали обычными такими округлыми камешками. Ну да, у некоторых были необычные прожилки.

«Это как с фотками из отпуска», — подумал я и разжал пальцы. Камешки с тихим стуком покатились вслед за убегающей от берега волной.

Я выпрямился, разбежался и занырнул в пока еще прохладную воду.

* * *

— Только точно без лука, а не как в прошлый раз! — Астарот плюхнулся прямо на траву. С длинных волос стекала вода. Черная краска с волос частично сползла, отросшие корни были явственно светлее. Но эти недели на черноморском побережье явно пошли нашему фронтмену на пользу. Он как то окреп что ли. Плечи распрямились. Темные круги под глазами исчезли. Как, впрочем, и все остальные. Незагорелой среди нас всех осталась только Наташа, которая старательно свою белую кожу от солнца оберегала. Даже рыжий Бельфегор, у которого кожа от природы белая, и по началу он моментально обгорел и облез, тоже превратился в смуглого аборигена. А Кристина так вообще стала выглядеть фантастической бронзовой статуэткой с нереальной платиновой гривой, которая от южного солнца, кажется, стала еще светлее.

— Саша, ну у тебя же нет аллергии на лук! — укоризненно покачала головой кашеварящая Лариса. Вторая Лариса, которая моя сестра, старательно резала картошку на кубики.

— Ну и что? — недовольно буркнул Астарот. — Я не могу есть с луком, мне противно!

— Да ты и не заметил бы, если бы тебе не рассказали! — засмеялась Лариса.

— Да я сразу заметил! — с таким упрямым лицом Астарот стал похож на мальчишку-подростка.

— Ой, вот не надо вообще! — включилась сеструха. — Мы специально его так мелко порезали, чтобы вообще было не разобрать. А если бы не длинный язык Бори…

— А что сразу я-то? — Бельфегор тоже только что вылез из моря и прыгал на одной ноге, выбивая воду из уха. — Нет, ну смешно же было!

— В общем, кто любит лук, тот пусть сам себе его добавляет, — Астарот хлопнул ладонью по бревну-сидушке.

— О, опять идут, — криво усмехнулся Макс, кивнув в сторону. Оттуда приближались трое патлатых парней. Они к нам прибились несколько дней назад. Тоже музыканты, во всяком случае, так они себя охарактеризовали. Группа «Серый кардинал». Без клавишника и ударника. Они остались дома, в Челябинске. Парни были постарше «ангелочков», им лет, наверное, по двадцать пять уже. Приехали дикарями, как и всегда.