Большие Песцовые радости - Инди Видум

Хм… А ведь я смогу решить эту проблему, если Олег действительно хочет написать портрет Песца, а не отговаривается.

— Пойдем к тебе в мастерскую, — предложил я. — Поставлю иллюзию такого, какой он есть у меня в голове.

«Подожди! — всполошился Песец. — Мне нужно подготовиться к позированию, и вообще…».

«Ты еще скажи, что тебе нужно принять ванну и сходить к парикмахеру. Ты и так хорош».

«То, что я хорош, — сомнению не подлежит. Но на картине я должен быть прекрасен».

Песец распушился во все стороны, превратившись в подобие огромного мехового шара.

«Давай без этих экспериментов, — предложил я. — Ты у нас боевой советник, а не мягкая игрушка».

Песец тут же схуднул чуть ли не до скелета, обтянутого кожей, и приобрел черную повязку на глаз. Шерсть его перестала быть пушистой и повисла неопрятными клочками, под которыми угадывались толстые бугристые шрамы.

«Те, кто позволяют себя ранить, не так уж и хороши, — намекнул я. — Давай ты лучше примешь вид ухоженного военного советника из тех, кто стоит на высоком холме, смотрит на противника в подзорную трубу и дает ценные советы».

Полнота Песца сразу стала средней, зато шерсть шелковистой и ухоженной. На груди появился герб на толстой золотой цепи, а в лапах знамя, изображение на котором было не разобрать, потому что полотнище все время находилось в движении.

«Думаю, флаг лишний, — намекнул я. — Он может не поместиться на портрет. И цепь на себя слишком много внимания привлекает».

Флаг исчез, цепь тоже, и Песец перехватил герб двумя лапами. По его морде было понятно, что это последняя уступка мне и от герба он ни за что не откажется. Еще бы, герб был точной копией изображенного на парадной посуде из дальградского особняка. Так что песцов на планируемом изображении должно было быть два. Фоном Песец выбрал суровые темные каменные блоки и горящие по бокам факелы.

Это изображение я и вывел в мастерской Олега на том месте, где он указал. Одно могу сказать: иллюзия удалась. Олег замер в восхищении, потом сказал:

— Так вот ты каков, Песец. Счастлив познакомиться.

Песец смутился, растерял величавость, и полностью растаял где-то в глубинах меня.

— Он польщен, — перевел я на человеческий язык поведение симбионта.

— Ага-ага, — невнятно ответил Олег, весь уже в предвкушении будущего шедевра.

Глюк чихнул, и я поспешил покинуть мастерскую Олега, разве что напомнил ему о необходимости подпитывать иллюзию, чтобы не развеялась. Не уверен, что дядя это услышал, но моя совесть останется чистой, если он про это дело забудет. Да и восстановить изображение не составит труда.

«Так, ночь у тебя в отличие от Олега, будет спокойной, — проявился Песец. — Можно использовать один из модулей. Что выбираешь: магию Жизни третьего уровня или Алхимию четвертого?»

«И как здесь выбрать? — вздохнул я. — Нужно и то, и другое. Оба — срочно».

«Тогда бери Жизнь, — предложил Песец. — После нее раньше можно будет взять следующий модуль, чем после Алхимии. После последней придется полторы-две недели перерыв брать. А после магии Жизни — через день уже можно использовать следующий модуль».

Уточнение было своевременным, поэтому я использовал модуль с магией Жизни первым.

Утро у меня началось не с проверки полученного с модуля, не с кофе и даже не с тренировки, а со звонка Дарины. Поначалу я не хотел вообще ей отвечать, а потом решил, что не надо пасовать перед трудностями. Чай, не первые и не последние в нашем общении. Я только привет и успел сказать, после чего в уши мне полился поток слов. Ух, как Дарина ругалась — заслушаться можно.

— Дарина, радость моя, я предупреждал о низкой информативности первого блока.

— Я помню, — неожиданно мирно ответила она. — Конечно, я рассчитывала на другое, но и с этого я получила некий бонус. Но это не телефонный разговор. Просто я разозлилась.

— Настраивайся на продолжение, — игриво сказал я.

— Через полгода? — фыркнула она в ответ. — За это время много чего может случиться. Полгода назад я была уверена, что Арина Ивановна — вечна. А сейчас нет даже собак из ее питомника. Знаешь, какая там сложная система выращивания была?

— Откуда мне это знать?

— И все пошло коту под хвост… — она вздохнула. — Хочешь, я тебе эту систему сообщением пришлю, пока помню?

— Присылай, — согласился я, понимая, что она сейчас намекает на Глюка.

— Встретимся — ответишь за все, — промурлыкала она так, что я сразу вспомнил про предложение Грекова. Нет, однозначно надо им воспользоваться — блок Соблазнения не дает нужной устойчивости даже при общении по телефону.

«Чего это не дает? — возмутился Песец. — Ты мыслишь совершенно трезво. А не было бы этого усиления — мыслил бы совсем другим местом».

Я отложил выключенный телефон и начал изучать то, что досталось мне с новым модулем. Колючая лоза — модификация обычной Лозы из модуля Земли первого уровня, для изучения требовала магию земли всего лишь второго уровня. Общая кровь третьего уровня делала еще менее вероятным нападение животных, наверное, даже на живетьевских собачек бы подействовала, но уже никак не проверить. Появилось очень интересное заклинание Вестник, позволяющее магу заставить ближайшую птицу отнести записку по адресу. Не думаю, что стану использовать это заклинание, есть гораздо более быстрые способы обмена информации. Что там еще? Сон, теперь уже не целительский, а из магии Жизни. И почти противоположное ему заклинание Бодрость. Затем Поиск Изнаночных тварей, он работал на обнаружении точек Жизни, но уже изнаночных тварей. Дальше шло Воздействие на животных, оно относилось к ментальному разделу и работало по обе стороны Прокола. Но главное, количество возможных Меток выросло до сотни.

Я еще не закончил изучать полученное, как пиликнул телефон, сообщая, что Дарина прислала файл. Просматривал я его уже за завтраком, после тренировки. В основном записи касались питания. И я даже не удивился, когда обнаружил, что при выкармливании таких щенков вовсю использовалось мясо изнаночных тварей. Причем вводить его в рацион уже было пора. Правда, совсем по чуть-чуть. Нужное у меня было, поэтому я сделал буквально половину чайной ложечки пюре из сырого мяса и предложил его Глюку. Тот отнесся к новой еде с энтузиазмом и был бы не прочь съесть еще немного, но,