Оракул с Уолл-стрит 6 - Алим Онербекович Тыналин

— Банк не благотворительная организация, доктор, — отрезал Хант. — Микрокредиты под низкие проценты экономически необоснованны.

Адамс попытался найти другой подход:

— Мистер Хант, может быть, частичное смягчение ограничений? Хотя бы на период праздников?

— Никаких исключений, — куратор вернулся к документам. — Все новые кредиты свыше пятисот долларов требуют моего письменного одобрения. Точка.

Я снова взглянул на часы. Без пяти одиннадцать. Сейчас начнется шоу.

Входная дверь банка распахнулась, и в главный зал вошел высокий мужчина в дорогом пальто с меховым воротником. Снег таял на его широких плечах, а проницательные голубые глаза за очками в стальной оправе сразу нашли наш кабинет.

Незнакомец уверенной походкой направился прямо к нам. Его лицо выражало непоколебимую решимость, а в руке он сжимал кожаный портфель с золотыми застежками.

— Мистер Хант? — обратился он к куратору.

— Да, это я, — ответил Хант, поднимаясь из-за стола. — А вы кто?

— Эдвард Морган, — произнес незнакомец, доставая из портфеля официальный документ с печатями. — Новый федеральный куратор по этому банку. Вы отстранены от должности по решению Департамента банковского надзора.

Лицо Ханта побледнело:

— Что? По какому праву?

— По праву процедурных нарушений в вашей работе, — холодно ответил Морган. — Превышение полномочий, злоупотребление служебным положением, парализация деятельности финансово здорового учреждения.

Новый куратор развернул документ на столе:

— Мистер Хант, у вас есть тридцать минут, чтобы собрать личные вещи и покинуть банк. Ваши полномочия аннулированы немедленно.

Хант схватил документ дрожащими руками, быстро пробежал глазами по тексту:

— Но это невозможно! Я действовал в строгом соответствии с инструкциями!

— Ваши инструкции были основаны на ложных обвинениях, — отрезал Морган. — Первоначальное расследование этого банка проводилось с грубейшими нарушениями федеральных стандартов.

Морган повернулся ко мне:

— Мистер Стерлинг, от имени Департамента банковского надзора приношу официальные извинения. Все ограничения на деятельность банка снимаются немедленно.

Хант попытался возразить:

— Но связи с сомнительными личностями…

— Признаны несостоятельными, — перебил его Морган. — Деловые встречи с гражданами США не являются преступлением, мистер Хант. А все финансовые операции мистера Стерлинга проводились через законные каналы.

Бывший куратор медленно собрал документы со стола, его руки заметно дрожали:

— Это… это несправедливо. Я служил стране двадцать лет…

— И именно поэтому дело ограничивается отстранением, — сухо заметил Морган. — При других обстоятельствах последовали бы уголовные обвинения.

Хант вышел из кабинета, не прощаясь. Через стеклянную дверь было видно, как он пересекает главный зал банка быстрыми шагами, не глядя по сторонам.

Морган достал из портфеля еще один документ:

— Мистер Стерлинг, банковская лицензия восстанавливается в полном объеме. Все права владельца банка возвращаются вам без ограничений.

Хэмилтон не выдержал:

— Мистер Морган, что это означает для нашей работы?

— Это означает, что банк может продолжать социальные программы, — ответил новый куратор. — Более того, учитывая общественную значимость деятельности «Merchants Farmers Bank», Бюро расследований рекомендует ваше учреждение для работы с правительственными депозитами.

О’Брайен присел на край стола:

— Правительственными депозитами?

— Триста тысяч долларов резервных фондов, — подтвердил Морган. — Знак доверия федеральных органов.

Адамс первый пришел в себя:

— Мистер Стерлинг, приносим искренние извинения за сомнения. Мы не понимали масштаба происходящего.

— Да, — добавил О’Брайен. — Прошу прощения за резкие слова. Теперь ясно, что проблема крылась не в вас.

— Джентльмены, — сказал я, — извинения приняты. Но сейчас главное работа. До Рождества осталось три дня, а у нас очередь клиентов, ждущих кредиты.

Морган собрал документы в портфель:

— Мистер Стерлинг, мое присутствие здесь больше не требуется. Банк полностью свободен от федерального надзора.

Он направился к выходу, но на пороге обернулся:

— Кстати, компания, инициировавшая ложные обвинения, окажется под пристальным вниманием федеральных органов.

Он не упомянул «Metropolitan Financial Corporation», но и так все ясно без лишних слов.

Когда новый куратор ушел, я повернулся к совету директоров:

— Джентльмены, предлагаю немедленно возобновить полноценную работу. Томас, — обратился я к Эллиотту, — созовите всех кредитных инспекторов. Сегодня мы должны обработать все заявки, поступившие за последний месяц.

— Уже организую, сэр, — ответил управляющий, направляясь к двери.

Хэмилтон протянул руку:

— Уильям, удачи вам. Банк снова в надежных руках.

Мокрый снег прекратился. На улице выглянуло солнце. За окнами кабинета главный зал наполнялся людьми.

Несмотря на снежную погоду, клиенты торопились вернуться в банк, который снова мог им помочь. До рождественских каникул оставалось всего три дня, и работы предстояло много.

* * *

Дон Сальваторе Марранцано сидел за массивным письменным столом из темного дуба в своем кабинете на втором этаже особняка. Зимнее солнце, робко выглянувшее после пасмурного снежного утра, пробивалось через тяжелые бордовые шторы, освещая аккуратные стопки документов и два телефонных аппарата, один черный для обычных звонков, второй красный для особо важных разговоров. На столе лежали открытые банковские отчеты «Merchants Farmers Bank» за последние три месяца.

Марранцано поправил золотые очки и внимательно изучал цифры. Мужчина пятидесяти восьми лет с седыми усами и тщательно зачесанными назад волосами выглядел как преуспевающий адвокат или банкир. Только шрам на левой руке, идущий от запястья к локтю, напоминал о менее респектабельном прошлом.

В кресле напротив сидел Джузеппе Боннано, консильери семьи. Невысокий коренастый мужчина сорока двух лет с аккуратными усиками листал фотографии, сделанные наблюдателями у банка в Бруклине. На снимках Стерлинг выходил из черного «Packard», входил в здание банка, разговаривал с клиентами.

У окна стоял Гаэтано Реина, капитан семьи из Бронкса. Мужчина средних лет в сером костюме держал в руках чашку эспрессо и наблюдал за садовниками, убирающими снег с дорожек.

Марранцано отложил фотографии и взял со стола газету «La Gazzetta Italiana» недельной давности. На первой полосе крупными буквами было написано о новых арестах в Палермо. Итальянская полиция продолжала наступление на традиционные семьи Сицилии.

— Посмотрите на это, — сказал он, показывая заголовок Боннано. — Муссолини истребляет наших братьев на родине. А здесь молодежь добивает то, что осталось от старых традиций.

Боннано кивнул, понимая настроение дона. Последние два года принесли серьезные изменения в расстановке сил американской мафии. Старые боссы либо умирали, либо теряли влияние, уступая место более молодым и агрессивным лидерам.

— Лучиано и Лански меняют все правила игры, — продолжал Марранцано. — Раньше мы работали семьями, кровными связями. Теперь они создают корпорации,