Ледяное сердце - Людмила Семенова

— Только обратно я дорогу буду показывать! Мы же договаривались, — напомнил мальчик.

Ян действительно хорошо запомнил маршрут: все наставления отца не прошли даром и они без приключений достигли выхода. Но Илье за каждым углом, деревом или фонарным столбом мерещились какие-то зловещие тени. В сумерках, разбавленных электрическим светом, парк казался мертвенно-серым полотном, на котором выделялись резкие угольные штрихи деревьев. Слышался стрекот ночных насекомых, ветки потрескивали от легкого ветерка, и прежде эти звуки нравились Илье. Сейчас же его то и дело тянуло обернуться, посмотреть, не крадется ли за ними по следу какое-нибудь голодное незрячее существо, идущее на запах тревоги и боли. Он чувствовал не страх, а скорее некую горькую неизбежность — видимо, устраивать здесь праздники, заигрывающие с темой мертвого и потустороннего мира, и в самом деле оказалось плохой идеей. Но так или иначе, пропавшего ребенка нужно было найти, а его отца — избавить от колдовского яда, пусть и болезненным путем.

— Пап, а что мы на самом деле искали? — спросил Ян уже в кафе, когда они устроились в теплом уголке и заказали жареных пирожков с мясом и повидлом. Золотистое тесто с темной корочкой лоснилось от жира и таяло во рту, так что на миг Илья от удовольствия забыл о проблемах. Себе он взял бодрящий черный кофе, а мальчику горячий шоколад.

Вопрос сына не то чтобы застал Илью врасплох: он понимал, что Ян растет и становится все более наблюдательным, что его не получится вечно оберегать, а уж обманывать тем более не хотелось. Но самому Илье в свое время никто не смог объяснить правду, и он понятия не имел, как это лучше сделать.

— Ну, считай, что мы исследовали опасную зону, — сказал он, загадочно улыбнувшись. — Ты же любишь компьютерные игры про постапокалипсис и радиоактивные области? Так вот у каждого места есть аура — совокупность излучений, и порой концентрация вредного, грубо говоря, превышает допустимый уровень. Тогда атмосфера даже в самом красивом парке может превратиться в ядовитый туман.

— Ничего себе! Выходит, мы с тобой вроде как сталкеры? Как круто! А мы там не нахватались этих вредных излучений?

— Нет, не бойся, у нас с тобой есть защита. Но такая зона может появиться не только в парке, но и в любой квартире. Эта черная гадость, которую ты видел, появляется от высокой влажности, но когда в доме дурная, нездоровая атмосфера, она разрастается гораздо быстрее, и болезнь от нее легче подхватить. Это мой жизненный опыт показал, Ян.

— Ну а в этом парке она откуда взялась? Там же никто не живет постоянно.

— Вот это я и хочу выяснить, — откровенно сказал Илья. — Я умею распознавать кое-какие сигналы, но не могу сразу восстановить полную картину. Но очень может быть, что в этом парке обитают свои духи, которые питаются страхами, обидами, страданиями, — вот типа Морры, про которую ты вспомнил. И чем больше едят, тем сильнее у них аппетит.

— Слушай, а мне тоже показалось, что там живет что-то большое и злое, — задумчиво промолвил Ян, сжевав очередной пирожок. — Оно пахнет чем-то таким… Ну вот помнишь, я сильно ножом порезался и приходилось долго с повязкой ходить? Так когда мы ее меняли, был вот такой неприятный запах.

Ян смешно наморщил нос, и отец невольно снова улыбнулся.

— Кожа всегда так пахнет, если к ней не поступает воздух. Она за это время чуточку мертвеет, — пояснил он. — Но отдельные органы у нас могут отмирать и восстанавливаться, а вот целый организм — увы, нет.

— А организм может быть… ну, почти мертвым? Типа как у зомби? Просто там фонило так, будто у этого существа вся туша какая-то залежалая.

— Я полагаю, что всякое может быть, Ян, просто мы мало знаем. Давай ешь, нам еще обратно ехать, — вздохнул Илья, не зная, как относиться к ранней проницательности сына.

Когда наступил рабочий день, Илья сдержанно поздоровался с Олегом, который поглядывал в сторону молодого коллеги нервно и тревожно. Прежде они всегда обменивались впечатлениями о выходных, но в этот раз Олег до самого обеда держался особняком. Когда наступило время перерыва, мужчина засуетился, собираясь к выходу, но Илья преградил ему путь.

— Ты в кафе через дорогу торопишься? — спросил он, пристально взглянув тому в лицо. Олег заметно растерялся и отвел глаза, затем неохотно сказал:

— А тебе-то что? Извини, Илья, давай говорить как взрослые люди: ты увидел кое-что лишнее, но это не дает тебе права вмешиваться.

— Это уж я сам буду решать, — произнес Илья, чем окончательно ввел Олега в ступор, и тот сделал шаг назад.

— Вот и славно, пойдем-ка на кухню. Я еду на нас обоих захватил, — уже мягче сказал Илья, и мужчина неохотно подчинился. Молодому колдуну показалось, что обед идеально подойдет для задуманного: за едой энергетические каналы у человека были наиболее открыты и уязвимы, почти как во время сна. С другой стороны Илья надеялся на положительный исход разговора, после которого столь крутые меры уже не понадобятся.

Олег не подозревал, что частично уже находился под властью товарища. Он продолжал хмуриться и беспокойно потирать руки, но все-таки сел напротив Ильи и принялся за обед, хоть и без особого желания.

— А откуда ты про кафе через дорогу узнал? — вдруг спросил он.

— Мне Мила сказала! Да, твои жена и дочь давно в курсе, пока ты тут себя мнишь великим конспиратором. А вот ты знаешь, что твоя дочь заболела?

— Ну да, Лара мне вчера рассказала, ей сейчас уже лучше… Спасибо, конечно, что ты приехал и про меня ничего не сказал, но не надо валить теплое с мягким в одну кучу! Дети иногда болеют, и это никак не связано с проблемами родителей! Даже если я разведусь с Ларой, отцом для Милки быть не перестану и никогда ее не обижу.

— Ты прямо уж и о разводе заговорил? Лихо тебя в оборот взяли! А не думал, с чего бы это вдруг?

— Понятно, куда ты клонишь: я и не шибко богат, и фактурой не вышел, и потенциальный алиментщик. Так? Только женщины иногда любят не за что-то, а просто любят, и не пилят из-за каких-то надуманных обидок! Мне иногда кажется, что чем больше для них стараешься, тем тебя меньше ценят, а вот эгоистов и альфачей носят на руках…

— Блин, ну ты как подросток со спермотоксикозом заговорил! — поморщился Илья. — А у