Черные небеса. Заповедник - Андрей Тепляков

Мамочка поджидала их у входа в здание. Едва они вылезли из машины, она решительно взяла Ноя за руку и, не говоря ни слова, увела его с собой. Никто не пытался ей помешать.

Они устроились в столовой и закрыли дверь.

— Садись.

Ной послушно сел. Мамочка скрылась на кухне, и через минуту вернулась, сопровождаемая веселым посвистыванием чайника. Она расположилась напротив Ноя и некоторое время молча на него смотрела. Ной глядел в стол.

— Плохо? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Рассказывай!

Ной не отвечал. Он не хотел говорить. Вообще ничего не хотел, кроме того, чтобы его оставили в покое. Хотел остаться один, забиться в какой-нибудь угол и сидеть там долго-долго. Но Мамочку это не устраивало. Видя, что Ной молчит, она забросала его вопросами: сколько было тараканов, как вел себя Ушки, как Колотун, кто шел первым? Ной стал отвечать: сначала медленно и через силу, потом живее, не дожидаясь помощи Мамочки. Она сходила за чайником и налила ему полную кружку сладкой горячей макки, капнув туда «успокоительного» из аптечки. Ной сжимал чашку ледяными ладонями и пил, с удовольствием чувствуя, как течет внутри горячая жидкость. Он рассказал Мамочке все, что вспомнил и от этой короткой исповеди почувствовал себя немного лучше.

— Ушки ждет хороший пистон, — сказала Мамочка. — Уж поверь мне. Он не должен был тебя брать.

— Почему Караско оставил его старшим? — спросил Ной. — Почему не Колотуна? Или Танка? Танк старше.

— Ушки дольше всех в оперативном. Он работал еще с предыдущей командой. Мы все позже пришли.

— Но он совсем молодой.

— Ему двадцать пять. Он в оперативном с семнадцати лет, насколько я знаю. Его команда погибла в полном составе пять лет назад — все, кроме него. Может потому он такой… Не простой.

— Погибла? Как погибла?

— Ну это только Караско знает точно. Ушки обмолвился, что они наткнулись на гнездо. Далеко за Городом. Во время одной из экспедиций. Тогда еще о тараканах почти ничего не знали, вобщем, и сейчас не знают, но в то время было совсем глухо. Группа его погибла, а он остался. Потом набрал новую группу — Колотуна, Колотун привел меня; Танка уже привел Караско.

— А Караско откуда взялся?

— Перевели из аналитического. О, это была картина! Ты бы видел, что творилось с Ушки — он-то считал, что сам будет командовать! Но это и к лучшему. Караско — начальник что надо! При нем группа не потеряла ни одного человека, и дело делается. Стань начальником Ушки, и он уже давно положил бы нас всех. Такой он есть — ненормальный.

Ной кивнул. Под этими словами он готов был подписаться. Психика этого парня явно требовала медицинского вмешательства.

— А почему вы его зовете Ушки?

— А как ты думаешь?

— Ну, наверное, он хорошо слышит.

— Он не просто хорошо слышит — у него слух такой же ненормальный, как и голова. Сидя здесь он может услышать, как копошатся мыши в коридоре, но при этом не разберет ни слова в нашем с тобой разговоре.

— Как это?

— Ну, не знаю, как объяснить. Он слышит то, что хорошо знает; то, что ожидает услышать — знакомые звуки. А если звуки новые, слышит так же, как и все. То есть — плохо.

— Ты хочешь сказать, что он слышит тараканов, потому что ожидает их услышать?

— Примерно так.

— Но ведь так можно услышать и то, чего нет. Вообще что угодно можно услышать. Внушить себе, что слышишь, а на самом деле это не так.

— Звучит убедительно, только вот проколов у Ушки еще не было.

Ной допил макку и отодвинул чашку в сторону.

— Спасибо.

— Не за что, милый!

Дома Ной изо всех сил старался показать, что с ним все в порядке. Разговор с Мамочкой, а потом с Колотуном немного успокоил его. «Ты держался хорошо, — говорил Колотун. — Штаны вот не обделал. И не бери в голову — всем страшно. В первый раз или в двадцать первый, это не важно». Ной хотел объяснить ему, что дело не в штанах и не в страхе, а в том, что они убивали. Пусть тараканов, это не имело значения, потому что они были людьми. В заповедях сказано — не убивай. Ноя мучило то, как легко они преступили святой запрет. Что удержит сделавшего первый шаг от следующего?

Пока Ной ужинал, мать сидела напротив и вязала. Аппетита у него не было, но он ел, стараясь скрыть черную зудящую пустоту внутри.

— Ной, — сказала она, прервав долгое молчание. — Я понимаю, тебе это неприятно, но сегодня я говорила с Адамом Декером. Он готов взять тебя в Лаборатории. Тебе предоставят хорошее содержание, и Адам всегда сможет помочь, подсказать. Они с твоим отцом дружили, ты знаешь?

— Знаю.

— Через полгода ты сможешь купить машину. Нам не придется больше экономить, мы сможем зажить по человечески. Ной, ты слушаешь?

— Да.

— Подумай над этим.

— Я подумаю, — сказал Ной, не поднимая головы. Ложка постукивала по тарелке, он молчал.

Не встретив яростного сопротивления, мать приободрилась.

— Вот и хорошо. Молодец! Ты можешь поговорить с ним завтра. Завтра Адам весь день дома.

— Мам, я не говорил, что согласен — я сказал, что подумаю.

Она поджала губы, но не сдавалась.

— Думай быстрее, Ной. Такой шанс нельзя упускать. Я не могу понять, что тебя останавливает? Чем плоха работа в Лабораториях?

— Просто я сам хочу решить. Понимаешь? Сам.

— Упрямый ты… А что упрямишься? Тебе такой человек предлагает помощь!

— И что? Я должен сразу же закричать «Да, господин Декер! Конечно, господин Декер!»?

— А хоть бы и так. Что в этом плохого?

— Мам, я не готов сейчас об этом говорить.

— Хорошо. Но ты помни, что ничего не вечно в этом мире. И расположение Адама Декера тоже.

Мать снова взялась за спицы и спросила, не поднимая головы.

— Как прошел твой день?

— Нормально.

Караско появился в Ангаре на следующее утро. Едва поздоровавшись с остальной командой, он заперся в кабинете с Ушки. По общему мнению, высказанному Мамочкой, начальник накручивал ему хвоста за вчерашнюю выходку. Возник спор, какая воспоследует кара. Спорили долго, проявив при этом искрометную фантазию, но, в итоге, сошлись на том, что никакая. Пользу Ушки для оперативного отдела трудно было переоценить, а что касается его закидонов, то у кого их нет? Времена надвигались тяжелые, а кто лучше Ушки знает врага?