Фантастика 2025-75 - Андрей Буряк

Не задумываясь, Гриф ввалился в темноту. Радость его оказалась преждевременной. В тусклом свете дня он увидел, что короткий коридор с другой стороны забит дымом. В отличие от того стремительного и быстрого, что снаружи, он медленно клубился, словно огромный питон перекатывался кольцами. Гриф выдохнул и затравленно обернулся. Позади носился, закручивался, слоился и рвался в лохмотья, словно взбешенный проворством жертвы, еще один монстр. Сталкер трудно сглотнул.

Труба вынырнула из тумана и ударила его в рюкзак на уровне живота. Гриф сложился и пролетел несколько метров. Проминая дымную субстанцию, со всего размаха врезался спиной в железное ограждение. Он сдавленно выдохнул и закашлялся. Боль, пронзившая правый бок, натолкнула на мысль, что одно или несколько ребер сломались. Он не мог набрать в грудь воздуха и дышал поверхностно, быстро. В глазах темнело. «Только бы батарею не задело. Только бы не батарею». Мысли путались, выгорали, мягкая чернота забирала его.

Прежде чем отключиться, помутившимся взглядом сталкер увидел, как туман с улицы ринулся в коридор, а ему навстречу катились густые клубящиеся волны дыма. Произошло что-то стремительное. Нити, волокна, струи перемешались, перекрутились, затрепыхались, словно нарезанная в тонкую лапшу клеенка на сильном ветру.

Гриф напоследок подумал: «Неужели это он за меня…».

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Он открыл глаза. По ощущениям пребывал в неведении несколько секунд. И они его не обманули. Обманулся сталкер в другом: дымная тварь вовсе не вступалась за него, а отбирала добычу. Темно-серые течения со светлыми, почти белыми нитями приближались к Грифу то с одной, то с другой стороны, протягивали щупалец и тут же отдергивали.

Сталкер медленно приходил в чувство. Хотелось быстрее, но никак не получалось ускорить этот процесс, как бы он ни тряс головой и ни выкатывал глаза. Уже привычно он провел языком по обломку зуба, словно тот был призван возвращать его в реальность и подтверждать, что ни черта ему не снится, все явственно так же, как и сломанный зуб.

Одновременно с пробуждением Гриф принимал весь набор, причитающийся к твердой памяти. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу, тело болело так, словно его растаскивали на дыбе. Сталкер смотрел из-под тяжеленных век, как к нему тянутся и отдергиваются дымные отростки. Раз за разом они словно кололись о невидимые иглы. Гриф не сразу заметил, а когда обратил внимание, то понял, по какой причине так происходит и почему он еще живой.

Все его тело рябило, рвалось, расползалось на горизонтальные линии, соединялось и мерцало. Он несколько минут смотрел на свои ноги, сложенные четверкой, и в промежутках между пляшущими фрагментами видел железную рифленую площадку.

- Мать моя женщина, - еле слышно прошептал спекшимися губами Гриф. Хватаясь трясущимися руками за ограждение, он попытался встать, наступил на фартук и снова сел. Подрагивающими пальцами расстегнул застежки и снова попробовал подняться, при этом намеренно каблуком наступил на край просвинцованной резины. Ремни с пряжками заскользили по куртке, под вещмешком, и, когда сталкер выпрямился, они свалились с его плеч и с лязгом брякнулись на железный пол. По мокрой от пота спине прошелся озноб.

Сквозь вьющуюся дымную густоту Гриф разглядел лестничный марш. Он узнал это место. Там, в углу, из-за трубы он совсем недавно (кажется, прошла вечность) выдирал изломанного Додика. Он посмотрел вниз, в темноте различил черный прямоугольник двери.

Переставляя негнущиеся ноги-костыли, придерживаясь за перила, двинулся к лестнице. Туман активизировался, задвигался, завертелся. Попытки прикоснуться к человеку следовали одна за другой.

Не обращая на него внимания, Гриф шагал, с трудом переставляя ноги. Первая, вторая ступень, третья дались особенно тяжело и болезненно, словно заржавевшие сочленения разгибались, срывая, срезая закиси, проворачивались в вертлужных впадинах, оставляя глубокие царапины. Казалось, Гриф слышит скрежет своих суставов. После первого пролета в четырнадцать ступеней ноги как будто стали гнуться легче, как будто не так больно.

Когда ступил на пол нижнего этажа, уже мог, более-менее, передвигаться, не опираясь на стены и перила. Смотрел на вытянутую вперед правую руку и не сводил с нее глаз. Она мерцала, поэтому он жил и поэтому торопился. Гриф не знал, когда закончится эта хрень, и даже не чувствовал степени ее «заряда». Он не мог сказать с уверенностью, следствие ли это его болезненного состояния, либо результат реакции «обелиска» на аэрозольных мутантов, либо последствие аномального лечения, либо еще чего, а может, всего сразу.

Ему было глубоко наплевать на причины и следствия, главное, он все еще оставался живым. Он держал в голове план знакомых коридоров и помещений и целенаправленно шел в машинный цех.

Гриф возил языком по обломку зуба, переставлял ноги и смотрел по сторонам. Он поймал себя на мысли, что становится похожим на ЧД. Как и у нее, его язык начал жить своей жизнью. Он не мог вспомнить, когда провел языком по обломку, почувствовал острые края, как давно тот шевелится и почему рот приоткрыт. Гриф сомкнул губы, уложил язык на место, нервно сглотнул: «Надо за ним присматривать».

Дымные кольца обвили сталкера, заключив в своеобразный цилиндр. Они сплелись и перетекали так, словно питон сдавливал жертву. Но как бы ни старалась тварь, Гриф не ощущал на себе ее воздействия. Надо думать, она пребывала в бешеной ярости, если, конечно, могла такое испытывать. Жертва была внутри нее, беззащитная, измотанная и в то же время неприкасаемая.

Из сумрачного помещения лестничной площадки Гриф вышел через железную дверь и погрузился в темноту коридора. Он остановился, трясущимися руками из бокового кармана достал фонарь, отобранный когда-то у механика, щелкнул переключателем. Луч уперся в перетекающую, слоистую серо-черную густоту. За ней ничего не было видно. Убедившись в тщетности своей попытки, сталкер выключил фонарь, но прежде посветил себе на руку. Она продолжала мерцать.

Гриф отвел руку в сторону, коснулся стены. Он шел неширокими шагами, ведя пальцами по холодной гладкой поверхности. Шел, наклонившись вперед, придерживая вещмешок и прихрамывая на правую ногу.

Слева вспыхнула синяя лампа. Сталкер дернул головой, вглядываясь сквозь плотное марево в расплывчатый круг света. «Авигайль, - печально подумал он, - упокой, Господь, твою душу». Вспомнил, что в кармане все еще лежит магнитный ключ и, если что, может зайти в железную дверь. Он похромал мимо.

Даже при свете синей лампы за плотным дымным кольцом сталкер ничего не видел. Но это было и не особо нужно. Касаясь стены, он шел по проложенному в голове маршруту, и тот был незамысловат. Он мог его пройти даже с закрытыми глазами.

Ступни ощутили подъем пола. Гриф шагал по пандусу,