Путин победитель Америки - Олег Павлович Рыбаченко

«Фердинанд»-2 модернизированный, то есть более мощным двигателем в 800 лошадиных сил, «Ягдтигр» и «Королевский тигр», тяжелых машин было всего шесть по две штуки каждая, но зато перли знаменитые «Пантеры», в том числе и более поздней второй модели.

Так как советские танки отстали, то на пехоту обрушились осколочные снаряды и пулеметные очереди…

«Пантеры» и «Тигры» очень опасные машины, они со своими полуавтоматическими пушками весьма скорострельны, и имеют комбинированный набор боеприпасов. Но вот у Ангелины появилось серьезное вооружение: трофейный фаустпатрон. Она его тоже умудрилась спрятать в патроннике.

Девчонка принялась выбирать себе цель… Галина охотно ей подсказала:

— Давай «Королевский тигр», он самый дорогой и за него тебе дадут орден.

Ангелина отмахнулась, словно от назойливой мухи:

— Э нет! Самая большая машина это «Ягдтигр» причем видишь он тут модернизированный с мотором в 1060 лошадиных сил. С этим двигателем при весе в 75 тонн стальной монстр сумел подняться в гору. А значит, орден дадут за него!

Галина преувеличено тяжело вздохнула:

— А где ты его пробьешь? Ведь у него всюду броня, разве что гусеницу прострелишь?

Ангелина хитро кивнула:

— А я этой машине одну хитрость знаю…

Галина была настроена недоверчиво:

— Да ну? Какую хитрость, у этой машины брони нет менее 100 — миллиметров.

Действительно это была модернизированная модификация с усиленной наклонной броней, и более плотной компоновочной схемой.

Вместо ответа Ангелина поползла к медленно надвигающимся танкам противника. Девушка-комсомолка с огненными волосами, двигалась словно змейка…

Несколько советских Т-34–85 открыли огонь по противнику. Но стрелять в лоб «Ягдтигру» — это бесполезное занятие. Ведь 250 — миллиметров — не шутка! А вот он сам в ответ может так всадить…

Уже выстрелил, по советской машине, но на ходу промазал, хотя снаряд весом в тридцать килограмм, да еще бронебойный это уже…

Ангелина также стреляет, она решила, что расстояния вполне достаточно. Раздается оглушительный взрыв и машину-исполина просто разносит на части. Девчонка-комсомолка присвистывает:

— Вот какая красота! Этот орден как с куста!

После воительница-рейнджер поползла назад… А небе опять жужжали штурмовики.

Впрочем, и со стороны немцев был ответ. Вот знаменитые Хе-162 «Саламандры». Они очень верткие, и просто жутко опасные. Да 30-миллиметровые авиапушки обстреливают с убойной силой опасной и для Илов…

Теперь это воздушный бой, и Галина пытается сбить «Саламандру» выстрелами с земли. А поскольку это самолет почти целиком сделан из дерева, то подобное вполне реально.

Легкая машина имеет бронирование лишь спереди. А МН-44, каждая пятая пуля с фосфорной головкой, чтобы улучшить прицеливание, особенно в темноте. А такая особая головка и поджечь бензин очень даже может.

Ангелина так же это соображает и открывает огонь по реактивным «Саламандрам». Хотя, конечно же, попасть в такую скоростную машину с земли, может лишь выдающийся ас.

Галина подбодрила напарницу:

— Ты пали не целясь, тогда точно попадешь. А будешь думать, выцеживать, то точно промажешь.

Ангелина открыла огонь по «Саламандрам», она при стрельбе перекатывалась, упиралась босыми, девичьими пяточками и бормотала:

— Я первый раз промазал, второй раз чуть задел… А в третий раз так вмазал что вертухай запел!

Галина сбила «Саламандру», легенький немецкий истребитель полетел вниз, оставляя за собой подобный шлейфу невесты хвост. Правда это был грязный шлейф, и девушка подпела напарнице:

— Музыка играет, барабаны бьют вертухая-суку на кладбище везут…

И еще один Не-162 был сбит Галиной, да и у Ангелины стало, кое-что получаться… Потери же советских Илов была велики. Противник был слишком уж быстр и маневренен, за ним не поспевали ассы СССР.

Впрочем, с появлением Яков стало получше, но к этому времени, значительная часть Илов была сбита и советская пехота, неся тяжелейшие потери остановилась… Много горело, и трещало от жара подбитых танков, валялись обломки и раскуроченных фашистских монстров.

Галина срезала очередную уже шестую по счету «Саламандру» и отметила:

— А они тоже живучие скоты, не так просто сбить, не смотря на то, что деревянные словно Буратино!

— Дерево, спрессованное часть пуль рикошетит! — Подсказала Ангелина. — В это и есть львиная доля наших проблем…

Галина со вздохом пропела:

— Счастье лишь передышка, яркая вспышка в мраке проблем!

Ангелина тут попросила свою подругу:

— Сочини, чего-нибудь на ходу и спой. А то что-то настроение уж очень минорное, да и наших ребят погибло великое множество!

Галина, которая самая ощущала жуткую усталость, как-никак сражается больше суток, уже даже начало светать запела;

Родилась я крестьянкой — рок тяжел,

С младенчества хомут и плетки жало!

Для бедный богатей припас топор,

Ему добра всем мало, мало, мало!

Нет участи, поверьте мне грустней,

Работа и побои — вечный голод!

И даже звон идет порой с костей,

Я босая по снегу в лютый холод!

Но даже в этой страшной нищете,

Дни светлые, весенние бывали…

Я мчалась по хрустальной, знай росе —

И любовалась, как прекрасны дали!

Хлеб черствый мне вкусней, чем пирожок,

Вода ручья в жару послаще меда…

Нашла на поле случаем грибок,

Потешиться несытая утроба!

Проходят дни и девочка растет,

Становиться от месяца все краше…

Тебе пошел уже расцвета год,

И стали женихи соваться к Маше!

Но барин строгий деспот проревел:

— Моей ты будешь до макушки века!

И сотворил поганый беспредел,

Такой уж пан моральный гад-калека!

Велел девчонку заточить в острог,

Чтоб парни больше диво не видали!

И не пускать красотку за порог,

Не быть женой бедной, юной крали!

Но вот стрелец Федот рассвирепел,

Воскликнул: барин подлая скотина!

И поддержал призыв его пострел,

А бой пошел еще в сажень детина!

Крестьяне гневом бурным взорвались,

Народная волна пылает гневом…

Не хочешь цепи, путь пусть лучше ввысь —

Не стоит баров ублажать нам хлебом!

Усадьба в пепел — господин в петле,

Девчонка же с Федотом на свободе.

Да многу сил у сирых в кулаке,

Недаром воспевают бунты в оде!

Но вот приказ пошел их усмирять,

Не дело ведь холопам в мире править!

Ты был крестьянин, ну а ныне тать,

Кого убили, а кого и ранить!

Подавлен бунт стрелец твой на колу,

Девчонку крепко плеткою избили…

А пахарей давили как орду,

Ну, аппетиты словно крокодильи!

На казнь босую Машу повели,

Сугроб привычен, сей крестьянке нищей…

Обули ей на ножки «сапоги»,

В тиски сдавили пальцы, розга свищет!

Он бледнела, губы крепко сжав,

Но даже стона дева не издала…

Как ни старался в иступленный кат,