Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов

— Всех крестьян? В том числе и помещичьих? — уточнил он. — Выкупные платежи отменят и для них?

— Пока нет, — ответил, помолчав, граф, — но вы ведь умный человек и понимаете, что начнется после освобождения государственных и удельных крестьян без выкупа.

Красновский кивнул. Несмотря на комичную внешность, вызванную желанием быть принятым в высшее общество, и следование потому последней французской моде, он отнюдь не был дураком. Освобождение значительной доли крестьян без выкупа означало немедленное начало бунтов среди крестьян помещичьих. Среди них и так давно ходили слухи, что дворяне подменили истинный указ царя на поддельный и только потому им навязали непосильные выкупы за землю и совсем не дали воли. А если сейчас начнется раскрепощение на государевых землях без выкупа… Петра Даниловича передернуло. На его землях жило без малого тридцать тысяч крестьянских душ, и он отчетливо представлял себе, что начнется после царского указа.

— И это еще не все, — вырвал его из размышлений голос Блудова. — Только вчера я читал проект нового указа. С Нового года вывоз более сотни рублей либо ценностей, ценой их превышающих, за границу будет для русских путешественников воспрещен. Более того, для выезда будет требоваться разрешение от Министерства внутренних дел.

— А как же Ницца, Баден? — растерянно спросил Красновский, не в силах поверить в ужасную новость.

— А так, дорогой Петр Данилович. Можете теперь забыть о просвещенной Европе, — мрачно ответил Блудов, подхватывая фужер с шампанским у услужливого официанта.

— Нет, это решительно нельзя так оставить, — раздраженно воскликнул Красновский, рубанув воздух рукой. — Не знаю, кто внушает государю столь опасные и вредные мысли, но их воплощение неизбежно ведет к краху России. Именно мы, дворяне, — разглагольствовал он в полный голос, не обращая внимания на собравшихся, — есть верная опора трону. Лишь мы поддерживаем порядок и спокойствие в империи. На кого нас хотят поменять — на грязных крестьян?! На этих лапотников? Невежественных, грязных, отвратительных… Мы не потерпим подобных притеснений! Мы немедленно потребуем от императора оставления посягательств на наши исконные права и свободы! Мы…

Его пламенную речь прервал звонок, извещающий о начале третьей части оперы.

— Пойдемте, Петр Данилович, пойдемте, — подхватил под локоть Красновского Блудов, подталкивая его к выходу в зал. — Опера начинается. А наш разговор мы сегодня продолжим. Как раз после представления я приглашен в один закрытый клуб, где собираются люди, весьма озабоченные судьбами России. Я с удовольствием возьму вас с собой, уверен, вы найдете там наших с вами единомышленников. А сейчас вернемся в зал.

Все еще полыхающий жаром в начале речи Блудова Красновский успокоился и кивнул. Да, такое положение дел невозможно просто так оставить, но и в одиночку ничего не добиться. Если сам граф Блудов называет его единомышленником и приглашает в закрытый клуб… Значит, есть силы, способные препятствовать тем безумным и вредоносным реформам, что, по словам графа, планирует новый государь. От этих мыслей Петру Даниловичу стало спокойнее, и он с легким сердцем последовал вместе с Дмитрием Николаевичем в оперный зал.

* * *

В зале на третьем этаже Зимнего дворца, непосредственно примыкающим к рабочему кабинету его императорского величества Николая II, было традиционно людно. Распорядок дня государя стал настолько плотен, что приемы и аудиенции следовали буквально непрерывным потоком, начиная с раннего утра и до поздней ночи. В связи с этим в приемном зале, как стали его называть, были поставлены несколько кресел и диванов для ожидающих, принесенные с других этажей. Так же чиновничьей братией был организован неприметный буфет с безалкогольными напитками и легкими закусками для желающих подкрепить свои силы, подорванные долгим ожиданием. Занять время можно было также чтением номеров свежей российской и европейской прессы, ежедневно доставляемых во дворец.

Сегодня приемный зал буквально гудел от слухов. Обсуждались только что состоявшиеся отставки нескольких министров и кандидатуры их возможных преемников. Так же, вполголоса, среди присутствующих то тут, то там вспыхивали обсуждения причин этих: кадровых решений и вскользь выражалось сомнение в их разумности.

— Да самодурство это, самодурство! — яростно нашептывал собравшимся в небольшой кружок вокруг него членам кабинета министр иностранных дел князь Александр Михайлович Горчаков. — Не с той ноги встал наш постреленок — вот и подвернулись ему под руку несчастные Александр Алексеевич и Александр Васильевич.

— Я бы не согласился с вами, Александр Михайлович, — вступил в разговор Павел Петрович Мельников, министр путей сообщений, — при всем моем уважении к Александру Алексеевичу (Зеленому), качествами, необходимыми для министра государственных имуществ, он не обладал. Куда ему до Михаила Николаевича (Муравьева)?

— А я говорю — не угодил он чем-то лично, — упорствовал князь Горчаков, — вот и слетел с места. Не разбирается государь пока в людях. Таких умов-то из кабинета выкидывать. Или скажете, как некоторые, — бросил он с презрительной усмешкой, — что он администратор почище Муравьева и военный деятель лучше Милютина?

Мельников покачал плечами, всем своим видом показывая, что спор с собеседником видит бесперспективным. Действительно, новый император своей чересчур резкой активностью успел порядком подрастерять авторитет среди профессионального чиновничества.

— О, Дмитрий Николаевич, — обратился князь к только что вошедшему в зал начальнику Канцелярии, — прошу к нам. Будьте судьей в нашем небольшом споре.

— Здравствуйте, господа! Премного рад встрече, — принялся расшаркиваться с министрами граф. — Чем на этот раз удивило нас его императорское величество? Рассказывайте господа, рассказывайте!

— О! Вы еще не слышали, Дмитрий Николаевич? У нас здесь кипят нешуточные страсти. Государь, верно, вознамерился продемонстрировать всем свою решительность и принимает решения со свойственной его молодости горячностью, — за всех ответил ему Валуев.

— Что вы говорите? Нет, я ничего не слышал — только что из оперы. Надо же, надо же! Бороды у всех целы? — притворно испугавшись, оглядел собравшись Дмитрий Николаевич. Раздались нервные смешки.

— Смех смехом, однако некоторым весьма достойным людям уже не посчастливилось расстаться с министерскими креслами, — ответил на шутку Валуев.

— Да что вы говорите? — всплеснул руками Блудов. — И кто же эти несчастные?

— Зеленой и Головин, — ответил за министра внутренних дел Мельников. — И не так уж государь был не прав на их счет. К тому же в железнодорожном деле его знания меня приятно удивили.

— Не могу ничего сказать о военных и административных способностях Николая Александровича, а тем более о его железнодорожных познаниях, — медленно, обдумывая каждое слово, вступил в беседу министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн. — Но в отношении политической экономии государь слаб, — помолчав, пожевал он губами. — Да. Весьма слаб.

— Господа, его императорское величество просит Михаила Христофоровича, — прервал их беседу вышедший из кабинета императора лакей.

— Прошу меня простить,