Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

раздумывая. Сейчас, когда Хироюки был сосредоточен на этой толпе, у Хизаши появился шанс закончить все быстро. Он готов был убить брата, ведь тот сам создал Хизаши таким, сделав в конце неправильный выбор.

Не хватило нескольких шагов и буквально пары мгновений. Хироюки отступил к зловонной яме, и она выпустила в черно-багровое небо столб огня и дыма. Но не только. Хизаши ощутил такое давление, будто вся тяжесть мира рухнула на плечи, а следом из врат хлынула демоническая энергия. Хироюки спустил на них всю доступную ему силу Ёми, ведь больше ему нечего было терять. В этом его преимущество перед Хизаши.

Оммёдзи снесло в разные стороны, будто шквалистым ветром. Туман сгустился, и в нем зашевелились жуткие тени подземных тварей. Хироюки не мелочился, Хироюки раскрыл врата нараспашку.

Хизаши наконец добрался до Кенты и схватил за плечо.

– Почему ты не следовал плану?! – гаркнул он ему прямо в лицо.

– Ты в порядке? – вместо ответа спросил Кента и в свою очередь обхватил его за локти. – Что он с тобой делал?

– Демоны Ёми! Мы же обо всем договорились! – Хизаши сжимал его плечи, и страх никогда больше к ним не прикоснуться начал утихать. – Почему ты такой дурак?

– Было неподходящее время, – произнес Кента, сразу видно, что лгал.

– По-твоему, в этом кошмаре есть подходящее время?

Они оба посмотрели на безумно хохочущего Хироюки, горячий ветер мира демонов трепал его длинные волосы, черный дым омывал парящее над бездной тело. Он помешался, он и правда сошел с ума уже давным-давно, прямо на глазах у Ясухиро он терял рассудок день за днем. Лучше бы Хизаши никогда не видеть и не вспоминать этого.

– Он показал мне наше прошлое, – тихо признался он. Вокруг них оммёдзи снова принялись творить общее заклинание, чтобы лишить Хироюки доступа к Ёми и закрыть врата. Тоже не самый подходящий момент для разговоров, но если другого и не будет?

– И все изменилось? – спросил Кента.

Хизаши отпустил его, и руки повисли вдоль тела.

– Нет, не изменилось, – ответил он и, заглядывая внутрь себя, чувствовал, что говорит правду. – Я все еще не могу простить ему то, через что нам пришлось пройти. Мне и ему. Нам с тобой. Только тебе и только мне. Но…

– Но тебе жаль его.

– Тебе бы тоже стало.

Кента промолчал, и в этом молчании понимания было больше, нежели в любых словах сочувствия.

– Просто сделай, о чем договорились, – попросил Хизаши.

– Я рад, что ты в порядке, – сказал Кента.

Но Хизаши не был в порядке, и они оба это знали.

Меж тем время разговоров и впрямь закончилось. Оммёдзи отпрянули под натиском всевозможных тварей и духов, дорвавшихся до свободы от желтого неба Ёми. Воздух снова пропитался запахом крови, звенел и трещал от заклинаний и беснующейся ки. Ниихара собрал лучших, но даже они оказались не готовы к такому.

– Убьем его – и все закончится, – сам себя убеждал Хизаши. Ну зачем, зачем он все это показал?

Убьем его – и Ясухиро не станет тоже.

Убьем его – и Хизаши наконец освободится.

Убьем его – и…

На самом деле Хизаши понятия не имел, что будет после. Будет ли он сам в этом долгожданном «после». Он повернулся к Кенте, чтобы в его глазах найти ответ, но увидел лишь, как тот взмывает в воздух, и неведомая сила тянет его прямо в раскрытые объятия Хироюки. Хизаши в ярости. Хизаши в отчаянии. Он готов разорвать свое жалкое тело на части, лишь бы хватило сил остановить это, вернуть Кенту. Потом напомнил себе, что в этом и был их план – дать Хироюки иллюзию скорой победы, правда, в первый раз они бездарно проиграли.

– Ну же, не подведи, молю, – прошептал Хизаши. Он слышал крики, экзорцисты пытались остановить нашествие обитателей Ёми, и им нужна была помощь.

«Я хотел помогать людям».

И все-таки Хизаши лгал, он вообще постоянно жил во лжи и лишь приумножал ее, обманывая самого себя. Он и правда хотел не любви, он просто не помнил, что это такое. Но он вспомнил – благодаря Кенте, и не только.

– Мацумото! – раздался громкий голос, перекрывший на миг все прочие жуткие звуки. – Не думай ни о чем!

Вот уж точно совет в духе Мадоки. Хизаши даже усмехнулся, хотя меньше всего сейчас тянуло на улыбки. В первую очередь надо пробиться как можно ближе к вратам, а это значило разорвать рычащее и скалящееся кольцо вокруг, готовое сожрать любого. Что ж, Хизаши тоже не против сейчас кого-нибудь сожрать.

Он нырнул в едкий туман, тут же впившийся в нежную кожу, заставляя ее покрываться волдырями. Врата дышали, с каждым таким вдохом и выдохом извергая из себя гниль и грязь, которой не место в этом мире. Но Хизаши терпел и бо́льшую боль. Он кромсал, резал, рубил, не глядя по сторонам. Где-то за пределами туманной завесы остались его друзья, Хизаши перестал убегать от этой мысли, он принял ее и почувствовал облегчение. Горячая темная жижа, заменяющая тварям кровь, запятнала его с ног до головы, и когда он вырвался на край пышущей жаром ямы, кожа уже не могла заживать сама. Силы подходили к своему пределу.

– Ты пришел за ним, – послышалось сверху. Не вопрос, ведь им всем было ясно, что так и будет. Хизаши запрокинул голову и увидел две фигуры, зависшие над пропастью. – Поверить не могу, что ты выбрал его.

– А что выбрал ты? – спросил Хизаши. – Пожертвовать братом?

– Я бы тебя воскресил!

– Спасибо, я воскрес и сам.

Искры поднимались так высоко, что касались босых ног Хироюки и оседали на хакама Кенты, оставляя в них тлеющие дыры. Хироюки держал его в коконе своей ки совсем рядом, но так, будто даже касаться человека было противно.

– Считаешь, это весело? – опасно тихо спросил Хироюки.

– Ты показал мне наше прошлое, считаешь, после этого у меня много поводов для веселья? – Хизаши ткнул в него веером и потребовал: – Отпусти Кенту. Давай в этот раз остановимся вовремя?

– Вовремя? – Хироюки раскинул руки, и Кенту сжало в багровом коконе. – Двести лет! Двести лет я гнил в Ёми по вине тех, кем поначалу восхищался. И по твоей вине тоже! Остановиться вовремя, говоришь? – Он схватил Кенту за шею сзади и вонзил когти. – Подожди совсем немного, брат, и все закончится так, как и должно. А потом я заставлю тебя забыть лишнее, и мы будем счастливы вдвоем. Я наконец-то сделаю нас обоих счастливыми!

Хизаши застонал от бессилия. Хироюки был болен, его разум не вынес изгнания.