Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

— Ну что, ты со мной до конца, Генрих? — Глаза Фюрера неожиданно полыхнули завораживающим огнем, которым он мастерски подчинял себе миллионы простецов.

С Гиммлером, конечно, такой простой «фокус» бы не прошел — он тоже являлся неслабым Магом Вне Категорий. Но он и без этого с потрохами принадлежал Великому Фюреру Тысячелетнего Рейха, полностью разделяя его стремления к мировому господству и достижения личного Могущества и бессмертия. Так что ответ в этом случае мог быть только одним:

— Яволь, майн Фюрер! Я с пребуду с тобой до конца времен!

Глава 23

После того, как я отскоблил с себя сгустки крови, слизи и грязи, и слегка размочил в холодной воде родника свою некогда шикарную бороду, превратившуюся в один кусок говна, слипшийся от всяческого непотребства, меня тут же взяла в оборот фрау Габриэлла, грозно щелкая перед моим лицом огромными портняжными ножницами. И где только такие раздобыла? Неужели у кого из танкистов такая хрень в бардачке валяется среди разнообразного инструмента?

— А ну, тпр-р-ру! Не дергайся, борода! — зычно скомандовала мне старуха, словно осаживая застоявшегося на месте борзого скакуна, когда я неосторожно одернул голову от острозаточенного металла, пролетевшего в миллиметре у моего лица.

— Да ты мне так нос отхватишь, красавица! — Не остался я в долгу. — И так бородой жертвую, а без носа вообще, какой из меня жених?

— Не гневи Господа, Хоттабыч! — ворчливо произнесла немка, ловко отхватывая добрый кусок бороды. — Куда тебе женихаться? Женихалка уж поди давно отсохла за ненадобностью? А все туда же, — беззлобно проворчала она, продолжая ловко орудовать неудобным инструментом, — все вы мужики — кобели! Даже в сто лет не угомонитесь никак, хоть и взять с вас в этом возрасте и уже неча!

— Так это у вас, у баб, все просто… — Я с удовольствием продолжал пикировку со старой немкой, острой на язычок.

— Это еще почему? — не дала мне закончить фразу пожилая фрау, едва не отхватив в запальчивости мне кусочек уха.

— Э-э-э! Габриэлловна! Поаккуратнее давай! — Натурально возмутился я, хватаясь за поцарапанное ухо. — Еще и уха меня лишить задумала? А все у вас просто, потому как баба всегда может — но не всегда хочет! — выдал я ей избитую, но от этого не ставшую менее актуальной истину. — А мужик, — я приосанился, — всегда хочет, но не всегда может! Вот такая шутка природы, выходит, Габриэлловна. Тебе ли не знать?

— Ладно, помолчи, старый, пока точно нос не отмахнула, — ворчливо произнесла немка, принимаясь подравнивать мои усы. — Ну, вот, — наконец с удовлетворением произнесла она, отступив на шаг, чтобы оценить результат своей работы, — опять на человека стал похож. А то без страха на тебя и взглянуть нельзя было — ну чистый Мефистофель во плоти!

— Ну, Мефистофелю, положим, до моей бороды, как до луны пешком, — со вздохом произнес я, трогая руками свою нынешнюю куцую бороденку. — Когда еще такая отрастет?

— Снявши голову, по бороде не плачут, — слегка перифразировала немка известное изречение. — А для тебя, Хоттабыч, похоже, что это меньшее изо всех зол.

— Проницательная ты наша! — усмехнулся я. — А голову я все-таки еще надеюсь поносить… какое-то время, — ощерившись в довольной улыбке, добавил я.

— Так ты ее уже потерял, голову-то! — фыркнула старушка, пряча ножницы в карман передника, который тоже раздобыла невесть откуда. — Еще до нашей с тобою встречи потерял, — подвела итог своим рассуждениям фрау Габриэлла. — У кого голова на плечах имеется, подобной «дичи» не творят! — И она развела руками, указывая на то безобразия, что я устроил с её родным поселком.

— Не-е-е, мать, не мы такие — жизнь такая! — произнес я еще одно расхожее изречение, известное, наверное, каждому в моем родном мире.

Боюсь разочаровать многих поклонников кинофильма «Бумер», в котором прозвучала данная фраза, но на самом деле это «насквозь философское» высказывание принадлежит немецкому промышленнику династии Крупп — Альфриду Круппу. Известному в нашей истории, как «фюрер военной экономики», построивший гигантскую промышленную империю на бесплатном труде военнопленных Третьего Рейха в период Второй мировой войны. Только скажет он её ни где-нибудь еще, а на заседании Нюрнбергского трибунала. Но в этом мире до него еще надо дожить.

Вот кого бы я еще с удовольствием размазал, как вонючего клопа, так это гребаного Круппа, и всю их клятую семейку! Это же уму непостижимо: как в середине двадцатого века в «цивилизованной» Европе развернули рабовладельческие рынки? А ведь это реальность не только моего родного мира, но и этого тоже — крупные немецкие концерны натурально закупали военнопленных и насильно угнанных в Рейх. Остарбайтер мог попасть либо на промышленное предприятие и жить в рабочем лагере, либо на ферму к какому-нибудь бауэру и жить там. Промышленное предприятие означало ад. Рабочие лагеря выглядели как концентрационные. Строили их рядом с заводами или фабриками крупные промышленные концерны — это «Опель», «Сименс», «Крупп» и многие другие.

Эти бараки насквозь продувались ветром, внутри стояли нары в два ряда. Русских, украинских и белорусских рабочих на ночь запирали на засов, на ноги им одевали деревянные колодки. Официально задокументировано, что в цехах заводов «стального короля» Круппа висел плакат «Славяне — это рабы». Среди работников была очень высокая смертность, но поскольку концерны закупали рабов оптом, жизнь одного человека в принципе не играла никакой роли.

Немецкие толстосумы-промышленники натурально думали, что поток этой рабской рабочей силы с Востока будет неиссякаем. Покупать можно будет всегда — сколько угодно и кого угодно! Так что сотней рабов больше, сотней меньше — никакого значения это не имеет. Поэтому кусочек сорокаграммового эрзац-хлеба в день, в котором муки было от силы всего двадцать процентов, пустая баланда, колодки на ногах — вот достойная участь этих рабов! Пусть дохнут — туда им и дорога!

Я вспомнил, как в родном мире освобождал наших парней и девчат из нечеловеческих условий, почти не отличающихся от «лагерей смерти», на которых тоже пришлось неоднократно бывать, и в ярости заскрипел зубами. Хорошо еще, что я был абсолютно выжат в Магическом плане, а не то бесследно бы растворился в полях Баварии еще один целый танковый корпус, отправленный мне «в помощь»…

— Ты чего это так зубами скрипишь, Хоттабыч? — Заметила мое состояние старая немка. — И харю перекосило, так что в нее сразу плюнуть захотелось? — не скупилась она на красочные эпитеты. — Это все глисты, борода, — неожиданно произнесла она, чем существенно разрядила накаленную