Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

— Ань, ну ты посмотри! Тут весь бомонд будет! — тараторила Рита, размахивая приглашением на выставку современного искусства в бывшем заводском цеху, где пахло то ли краской, то ли свободой. — Это же ивент года, ты что!

— И режиссер тот самый, про которого я курсач писала! — вторила ей Соня, наступая с другого фланга и подсовывая под нос афишу авторского кино. — Мы просто обязаны поддержать отечественного производителя, иначе он с голоду помрет! И вайб там, говорят, просто нереальный!

Они окружали меня со всех сторон, говорили хором, их глаза сияли такой искренней, заразительной жаждой приключений, что мои отказы таяли, как снег под их напором.

Я и сама не понимала, как в очередной раз соглашалась на какую-нибудь их безумную авантюру, типа «мы нашли лучший стрит-фуд в городе, едем прямо сейчас!» или «давай сбежим отсюда и пойдем играть в настолки, этот диджей кринжовый какой-то».

Мой внутренний бухгалтер тихо стонал в углу, подсчитывая упущенные часы сна, но тело уже рвалось навстречу приключениям.

И я втянулась. Сначала нехотя, оглядываясь по сторонам, чувствуя себя старой клушей на школьной вечеринке. Мой мозг автоматически анализировал риски, просчитывал выгоды, искал подвохи. Я смотрела на танцующих людей и думала: «А сколько у них денег на карте? А почему у того парня такая странная прическа? Это тренд или он просто не помыл голову?»

Потом все свободнее. В какой-то момент перестала анализировать, и просто жила моментом.

Бывало, конечно, и скучно, куда без этого. Бесконечные вернисажи, где все стояли с бокалами вина, важно кивали головами и говорили заумными словами ни о чем, натягивая на себя маску глубокого понимания чего-то, что, скорее всего, не понимал никто.

Или пафосные клубные вечеринки, где люди стояли, словно манекены в витрине, боясь испортить прическу или случайно улыбнуться, чтобы не показаться слишком доступными.

С таких мы сбегали уже через полчаса, давясь смехом в такси, придумывая нелепые оправдания для организаторов: «Ой, ну, у Ани же завтра важная съемка, нельзя ей допоздна тусоваться!» или «Кот заболел, срочно надо ехать!» И ржали до слез, представляя лица тех, кто это слышал.

Но были и другие вечера. Те самые. Теплые, душевные, полные музыки и смеха, до колик в животе. Небольшие концерты неизвестных еще групп в душных, пропахших пивом и надеждой подвалах, где было так много драйва, что стены вибрировали.

Кинопоказы под открытым небом на крышах, откуда город был как на ладони, а звезды казались рукой подать, и мы, завернувшись в пледы, обсуждали сюжет до самого рассвета. Вечеринки в старинных московских особняках, превращенных в атмосферные кафе, где трещали поленья в камине, пахло корицей и кофе, а разговоры текли до самого утра, смешиваясь с шумом дождя за окном. Это была настоящая жизнь.

И я, Аня Котова, наконец-то научилась ее проживать, а не просто анализировать и управлять ею.

Вот и сегодня выдался один из тех самых, душевных вечеров. Не в клубе и не на крыше, а у нас в квартире. Та самая, наша крепость, которая за последний год словно впитала в себя весь накал страстей и теперь в тишине отдавала их обратно в виде уюта.

Мы собрались своей студенческой тусовкой — я, Соня, Рита, парочка наших новых друзей с операторского и пара закадычных приятелей-медиков, с которыми я умудрялась поддерживать отношения, несмотря на дикую загруженность. На полу, в беспорядке, лежали подушки, на журнальном столике дымилась пицца, а в центре внимания красовалась старая, потрепанная «Монополия».

Шла ожесточенная битва. Рита, по своей натуре, скупала все подряд и ставила на своих участках такие неподъемные отели, что остальные только ахали. Соня вела тонкую игру, копя деньги и выжидая. А я, помня все принципы рыночной экономики из будущего, попросту разоряла их всех, методично скупая ключевые транспортные узлы.

— Ань, да это нечестно! — возмущалась Рита, выбрасывая кубики. — Ты опять как будто знаешь, куда я попаду!

— Это стратегия, Риточка, стратегия, — усмехалась я, забирая ее последние бумажные деньги.

В этот момент, под всеобщий гвалт и смех, раздался стук в дверь. Рита, проигравшая очередной круг, с облегчением вскочила ее открыть.

На пороге стоял Сенсей. Но не тот строгий, замкнутый учитель, каким я знала его раньше. Его лицо светилось таким непривычным, почти мальчишеским смущением и радостью, что мы все на секунду притихли.

А из-за его плеча, чуть робко, выглядывала наша соседка, тетя Лида. Та самая, которая когда-то безутешно плакала, когда Сенсей исчез. Сейчас ее была не узнать: щеки порозовели, глаза сияли, а в руках она сжимала пакет с тортом, словно оправдывая свой визит.

— Входите, входите! — первая опомнилась Соня, сметая с дивана кучу фантиков.

Они вошли, немного скованные, но от них так и веяло таким теплым, общим счастьем, что атмосфера в комнате моментально сменилась, став по-домашнему уютно.

— Простите, что без предупреждения, — начал Сенсей, его голос звучал непривычно тепло. — Мы вот к вам, не знали, что у вас гости… да и Лида испекла торт, хотела угостить.

— Да бросьте, какие предупреждения! Садитесь! — засуетилась Рита, уже таща дополнительные стулья.

Усадили их за стол, вручили чай. Они сидели рядышком, близко-близко, и Сенсей как-то совсем по-юношески взял тетю Лиду за руку. Она покраснела еще сильнее, но не отняла ладони.

Наступила небольшая пауза. Мы смотрели на них, и улыбки сами расползались по лицам. Они были прекрасны в этой своей поздней, такой искренней нежности.

— Ну, раз уж мы здесь, — Сенсей кашлянул, посмотрел на свою спутницу, и она кивнула ему, ободряюще. — Мы решили вам сообщить… то есть, я хотел сказать… мы поженимся.

Тишина длилась ровно полторы секунды. Потом комната взорвалась.

— УРАААА! — завизжала Рита, первая вскочившая и бросившаяся их обнимать.

— Поздравляю! Наконец-то! — закричала Соня, хлопая в ладоши.

Наши гости-студенты подхватили, началось всеобщее улюлюканье, смех, поздравления. Кто-то хлопнул по столу так, что фигурки из «Монополии» подпрыгнули.

А молодожены — да, они уже выглядели именно так — сидели, пунцовые от смущения и переполняющего их довольства. Сенсей, обычно такой сдержанный, растерянно улыбался, гладил руку Лиды, а она, пряча улыбку, смотрела в пол, но ее плечи мелко подрагивали от счастья.

Я подошла к ним, оттеснив шумную Риту. Обняла сначала Сенсея, чувствуя, как изменилось его когда-то напряженное тело — оно было расслабленным, мягким.

— Я так рада за вас, — прошептала я ему