Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Потом обняла Лиду, которая вдруг разрыдалась, но это были светлые, радостные слезы.

— Спасибо тебе, дочка, — прошептала она в ответ. — Что вернула его. И… и все.

Мы пили чай с тортом, который оказался невероятно вкусным, и слушали их тихие, сбивчивые рассказы о том, как все решилось. Никакой пафосной романтики, просто тихое понимание, что вдвоем — лучше, теплее, правильнее. И глядя на них, на их простые, сияющие лица, я чувствовала что-то очень важное и хрупкое.

Среди всей этой круговерти, пирамид, цифровых империй и борьбы за будущее, вот оно — настоящее. Простое человеческое счастье. И оно было здесь, в моей квартире, за столом, уставленным чашками и фишками от настолки. И оно было бесценным.

Эпилог

Прошло десять лет.

Этот срок умещает в себя целые жизни. Для ребенка — это путь от первого класса до выпускного. Для мира — смена технологических укладов, политических ландшафтов, моды и… заблуждений.

Для меня эти десять лет были временем бешеного, неостановимого движения.

Моя империя — уже не пирамида, а легитимный, мощный «Консорциум Будущего» — пустила корни во все сферы: от медиа и высоких технологий до реального сектора и даже оборонки.

«Рускоин» стал цифровым стандартом внутри страны и предметом яростных споров за ее пределами. Социальная экосистема «Спутник» была у каждого в кармане. А я, Анна Владимировна Котова, из дерзкой девчонки с YouTube превратилась в фигуру, чье имя произносили с разными интонациями: с надеждой, страхом, уважением, а кто и с ненавистью.

Но был и другой, тайный фронт. Тот, что начался в подвале чернобыльского института.

Появления камней — этих инопланетных семян хаоса, питающихся болью и негативной энергией, — они случались еще не раз!

Быстро была выявлена закономерность. Работал целый институт! Камни материализовались в геопатогенных узлах, в местах, где в прошлом бушевали самые кровопролитные конфликты. Поля былых сражений, руины концлагерей, древние капища, политые кровью. Земля, казалось, хранила память о страдании, и эта память была для них пищей и приманкой.

На волне моего влияния и с помощью людей в погонах, которые помнили Припять, был создан особый, совершенно секретный отдел. Формально — «Отдел по изучению геофизических аномалий». Неформально — «Санитары».

Мы научились выявлять вспышки на ранней стадии, по слабым, но характерным искажениям в энергетическом фоне, которые теперь умели считывать наши приборы, доработанные по чертежам из моей памяти.

Сначала действовали я и несколько выживших из первой команды, к которым присоединились новые, найденные Сенсеем, военными, да и через сарафанное радио среди «чувствительных».

Но потом, после второго, третьего случая, стало ясно: нужна система. Сообщество.

Мы стали собирать их — «Светлых». Не шарлатанов с экранов, а настоящих. Тех, кто родился с даром и нес его как крест или как благословение. Целителей, способных чувствовать болезнь на расстоянии. Ясновидящих, ловивших обрывки событий из будущего и прошлого. Экстрасенсов, умевших взаимодействовать с тонкими материями. Магов, в хорошем смысле этого слова — людей, чья воля могла влиять на реальность.

Их находили по всему постсоветскому пространству, а потом и дальше. Одних уговаривали, другим мягко «помогали» принять правильное решение, третьи шли сами, чувствуя зов.

Сообщество росло. У нас появилась своя, тщательно засекреченная база — бывший санаторий, построенный на месте мощной природной аномалии «светлого» толка. Там была и школа, и исследовательский центр, и место силы, где можно было восстановиться. Мы учились работать вместе, синхронизировать свои энергии, выстраивать не индивидуальные щиты, а общие купола, способные выдержать давление Пустоты.

Теперь, когда «Санитары» выезжали на задание, это была не горстка отчаянных людей, идущих на смерть. Это была операция. Отлаженная, четкая.

Группа локализации сдерживала аномалию, пока группа «зачистки» — десять, пятнадцать, двадцать «Светлых», соединенных в единый кристалл воли, — обрушивала на черный камень сконцентрированный заряд чистой, позитивной энергии. Не ярости и боли, как в первый раз, а спокойной, неумолимой силы жизни, умноженной в десятки раз.

Это стало… почти рутиной. Тяжелой, выматывающей душу, но рутиной. Риск был, но он сводился к минимуму. Мы успевали загасить зло в зародыше, пока оно не набрало силу и не начинало искать проводников среди людей.

Лишь один раз, пять лет назад, мы опоздали. Камень нашли в Карпатах, на месте средневековой резни. Он успел глубоко врасти в энергетический пласт земли и «насосаться» не только исторической болью, но и страхами современных жителей близлежащей деревни.

Когда прибыла наша команда, он уже был активен. В последовавшей схватке погибли двое «Светлых» — брат и сестра из Сибири, души которых были неразрывно связаны. Они пожертвовали собой, чтобы разорвать формирующуюся связь камня с деревней, приняв основной удар на себя. Мы подавили аномалию, но цена была высокой. Их имена были выбиты на мемориальной плите в нашем лесу, которую видели лишь свои.

С тех пор система была пересмотрена, мониторинг усилен.

Сейчас, глядя на отчет о последней, успешно ликвидированной аномалии под Воронежем, где потребовалось участие всего семи «Светлых» и операция заняла менее часа, я чувствовала странное спокойствие.

Мы создали иммунный ответ. Противовирусную программу для планеты. Темные вспышки все еще происходили, но мы научились их подавлять быстро, с минимальными потерями. Сообщество крепло, знания накапливались, технологии для усиления и фокусировки наших способностей развивались.

Казалось, мы нашли баланс. Установили хрупкое перемирие в тихой, невидимой миру войне. Но, сидя в своем кабинете на верхнем этаже небоскреба «Консорциума», я смотрела на карту мира, где наши алгоритмы отмечали потенциальные зоны будущих вспышек.

Их было много. Слишком много.

И где-то в глубине души, за стеной из десятилетнего опыта и кажущегося контроля, жил холодный вопрос: а что, если это не болезнь, а симптом? Что если камни — не случайная инфекция, а разведчики, или, того хуже, семена, посеянные по злому плану? И что будет, когда прорастет не одинокое семя, а целая кладезь? Выдержит ли наш «иммунитет»?

Но это были мысли на завтра. Сегодня мы победили. И пока «Светлых» хватало, чтобы гасить вспышки тьмы, у мира был шанс. У меня был шанс продолжать строить свое будущее, зная, что один фронт, хотя бы, более или менее защищен.

Я откинулась в кресле. За окном раскинулся ночной город — мой город, во многом построенный по моим чертежам. Все деньги, что я аккумулировала в бизнесе, оседали в моей стране. На благо ее жителей.

Это был мой город. Он сиял, жил, бурлил. Он не знал, как тонка порой грань между его сиянием и поглощающей все свет чернотой.