Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Мальчик идет в Ареморию, – сказал король Лир, – чтобы присоединиться к дружинникам – своим двоюродным братьям. Это хорошая позиция для бастарда, особенно с такими звездами. Это лучшее, на что он может надеяться в этом мире, и вы оба должны ценить такое мое решение.

– Слишком далеко! Он не сможет слышать островной ветер. – Элия кружилась вокруг лица отца. – Он часть Иннис Лира, отец. Не отсылай его. Пусть присоединится к слугам и учится среди своего собственного народа.

Лир сморщил нос.

– Мои слуги благословлены звездами, а этот мальчик – нет. Его незаконное рождение и опасные звезды оскорбляют нас. Он должен быть подальше, чтобы положить конец влиянию его звезд на тебя. Ваши звезды заслуживают большего от вас обоих.

Ужас отразился на ее лице.

– Отец! – Элия вздохнула, широко раскрыв глаза. Она никогда прежде не понимала, как глубоко ее отец презирал Бана.

– Вы ревнуете, – тихо сказал Бан. – Элия не любит вас больше всех и не ненавидит червечары, поскольку вовсе не трусиха.

Король шагнул вперед, подняв руку, и Элия бросилась между ними: отцом и Баном, который, пригнувшись, ждал взрыва боли.

Этого не произошло.

– Отойди от него, – сказал Лир настораживающе мягким голосом.

Страх прошел по крови Элии, заморозив ее и заставив замолчать.

Бана оторвали от нее. Эрригал потащил его к лошади.

– Давай-ка, мальчик, – прорычал он, пытаясь поднять Бана.

Лир взял Элию за шею и обнял ее.

– Это правильно, – сказал он. – Луна Хвостатого дракона слишком близка к Калпурлагху в день твоего рождения, слишком близка к базовым корням – это влияние может погубить тебя. Это отравляет твое сердце. Оно может отравить весь остров.

Слезы потекли по щекам Элии. Она больше ничего не сказала, глядя на Бана.

Он ответил на ее взгляд. Его лицо было пепельным в свете рассвета, и Элия вспомнила, прислонившись к стене, покрытой виноградной лозой в саду, что только вчера голова Бана лежала у нее на коленях. Она играла кончиками его густых волос и прослеживала форму его губ. Он сказал: «Скажи мне пророчество для нас», и она ответила: «Я – звезда для твоих корней, Бан Эрригал. Вместе мы все, что нам нужно».

Но если бы у нее было время подумать о звездных узорах, могла ли она предвидеть это, вместо того чтобы отвечать так, как хотелось принцессе? Достаточно ли было бы времени изменить их?

Почему же она не приняла всерьез знаки раньше?

Неужели Элия заблудилась в червях и корнях? Мог ли ее отец быть правым насчет ее сосредоточенности?

Она сложила губы, как бы произнося имя Бана.

Вдруг Рори, неожиданно оказавшийся рядом, взял девушку за руку.

– Мне очень жаль, – сказал он тихо голосом, полным сожаления. – Мне очень жаль, Элия.

Она кивнула. Конечно, он сожалел. Ему тоже было жаль отпускать Бана, но не настолько, чтобы его сердце, как ее, было разделено на две половины. Рори ушел, присоединившись к брату и отцу, ушедшим за ворота.

Ветер дразнил ее уши, облизывал волосы и говорил: «Отпусти меня, Элия».

Элия не могла ответить ни на одном языке. Ее сердце было слишком полно слез, она чувствовала резкую боль. Девушка ахнула и затаила дыхание.

Пальцы отца вцепились в мышцы ее шеи, он вздохнул и ласково погладил ее.

– Когда-нибудь ты поймешь, – сказал Лир. – Я обожаю тебя, моя звезда, больше всего на свете, и небеса тоже. Звезды защищают тебя, они и я. Больше тебе ничего не понадобится.

Чем больше она пыталась говорить, прощаясь на языке деревьев – слова, которые ветер мог донести до Бана – тем быстрее лились ее слезы, тем больше становился ком в горле. Элия подумала, что если она заговорит, произнесет слова – некие слова, – она разлетится на тысячу осколков горячего стекла, которые нельзя будет собрать воедино. Умрет ли Бан в Аремории? Увидит ли она его когда-нибудь снова?

Она сделала еще один глубокий вдох, задержала его и медленно-медленно задышала, чтобы избавиться от боли и вытолкнуть ее в занимающийся рассвет. Дыхание становилось глубже, в темных пространствах за ее сердцем, в ее животе, крови и костях, и как только она выдохнула, боль исчезла. Кроме того, внутри нее остался только звездный свет.

Ее отец сказал:

– Да, моя Калпурлагх, моя истинная звезда, вещи встанут на свои места. Вот увидишь. Лучше отпустить его сейчас, чем когда будет уже поздно. Бан бы безвозвратно погубил тебя. Я знаю. Я знаю. Мы можем вернуть его домой когда-нибудь, если такой путь обнаружат звезды.

Лир положил руку ей на макушку, и Элия закрыла глаза, предпочитая верить отцу, поскольку альтернативой этому была смерть.

Часть четвертая

Элия

Остров задрожал, когда Элия Лир вновь ступила на него.

Рассвет отбрасывал на нее бледно-фиолетовую тень, протянувшуюся вдоль белого пляжа. Крошечные песчинки сдвинулись, скользя к волнам, будто привлеченные невидимым приливом.

– Элия Лир, – шептал остров сначала себе, а потом и ей. – Элия дома!

Три дня спустя остров еще не умолк.

Ей нужно было просто слушать.

В течение многих лет Элия только наблюдала, словно ее глаза были всем: смотрела, как меняются звезды в своих идеальных узорах, наблюдала, как ее отец учился, проповедовал и становился все более хрупким, смотрела, как ее сестры наступают и отступают с соответствующими ожиданиями и потерями, наблюдала, как ее собственное «я» уменьшается, пока не стала ничем, видя только разочарование ее сестер, одержимость отца и небо с единственной угасающей звездой на севере.

– Как насчет звезд, учивших тебя забыть ветер? – давил остров. – Был ли момент, когда ты перестала слышать наш шепот?

Элия сидела на утесе, глядя на бурлящее море, слушая и слушая голоса на ветру, и не могла точно вспомнить, что это было за время. Потеря была столь постепенной, что она ее даже не осознала.

Медленно формирующийся туман, изнуряющая болезнь.

Остров рассказывал девушке истории, чтобы наполнить ее больную грудь: первым словом Элии на языке деревьев было спасибо. Когда-то она знала имена каждого дерева вдоль дороги между Дондубханом и Летней резиденцией и двенадцатилетняя рифмовала их. Ее любимой игрой было находить созвездия в пятнах лишайника на старом дереве. Девушка сплела плащ из изумрудных жуков, чтобы носить рядом с мальчиком щит из золотых бабочек. Истории в голосе ветра вернулись к ней, и Элия погружалась в воспоминания все дальше и глубже, воссоздавая легенду для себя, пока искала ответ на вопрос острова.

Ее отец сказал: «Мы могли бы вернуть его домой, если