Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Бан счел эти слова невыносимо сентиментальными, пока не увидел напряжение в глазах и мужа, и жены и понял, что они оба полностью верили в магию.

«На что было бы похоже такое партнерство», – подумал Бан, а потом на секунду вспомнил – руки Элии держат его, а крошечные лунные огни танцуют между и вокруг их пальцев.

Взглянув на угасающие звезды, маг понял, что пришло время. Бан снял одежду и вошел в круг. Клубы дыма от горящих чертополоха и розы лизали его плечи, когда молодой мужчина присел на поддон с оранжевой грязью из железного болота и начертал слова на груди и животе и его руну силы на лбу, сердце и гениталиях. Он покрыл свои предплечья грязью, и когда сказал «Защити меня», грязь высохла в мгновение ока, достигая почти керамической твердости и жара на его коже. Бан поднял взгляд и увидел, что Риган прислонилась к граниту, а ее муж, стоя на коленях рядом с женщиной, использовал маленький кинжал, чтобы разрезать спереди ее одежду. Он надрезал от центра груди до маленького холмика в паху. Снимая с принцессы белоснежное белье, Коннли поцеловал мягкий живот жены и оставил руку там, а после этого поцеловал ее между грудей и снова в губы.

Бан присоединился к ним у ног Риган, в то время как Коннли подошел к ее голове. Он протянул женщине чашу с ее материнской кровью. Она положила ее на живот, пальцы обвили ободок. Ее грудь поднималась и опускалась медленно и равномерно.

Герцог встретился со взглядом Бана и безмолвно задал свой предыдущий вопрос: «Ей будет больно?»

Два часа назад, когда они вышли из крепости, Бан ответил:

– Я не знаю. Обряд не предназначен для причинения вреда, но в корнях Иннис Лира – дикость, и духи, которых мы зовем, не беспокоятся о безопасности.

– Если Риган будет больно, я сделаю больно тебе, – просто и спокойно пообещал Коннли.

Бан ответил:

– Если она будет чувствовать боль, мне будет не менее больно.

Это, казалось, утешило герцога, хотя теперь он наблюдал за Риган с оттенком собственничества.

Над головой, в прохладном фиолетовом небе побледнели звезды, и взошла луна. Она висела сзади Бана. Ее нижний край целовал горизонт. Как раз время для начала.

Из маленькой корзинки у ног Риган Бан достал три длинных пера, рыжеватых и бледных, из крыльев призрачной совы. Он поднял их и на языке деревьев назвал имя птицы, чему его очень неохотно научил старый дряхлый дуб на опушке леса.

Риган присоединила свой голос к голосу Бана, а за ней и Коннли. Его неумелое владение языком деревьев довольно хорошо подошло для их работы.

Трое снова и снова называли сову, все громче и громче, словно пытались загнать слово выше, в небо. Девять раз и снова девять, и, наконец, в конце третьего цикла они замолчали.

Бан закрыл глаза, чтобы лучше слушать.

Ветер шептал вокруг них, и огонь радостно щелкал, поднимаясь крошечными искорками в небо.

Послышался высокий крик совы.

Бан встал на ноги и развел руки, чтобы перья подхватил ветер. Здесь – позвал он на языке деревьев. – Мы здесь, старый призрак.

Сова молча неслась вниз, бледная, а ее люминесцентные кремовые нижние перья напоминали осколок лунного света на фоне неба. Сова кружила, и Бан снова назвал ее имя. Риган положила пальцы в чашу с кровью и затем использовала капли, чтобы прочертить имя птицы на своей груди, в то время как ее муж задыхался в безмолвии, возбужденный и испуганный.

Открыв крохотный розовый клюв, сова завизжала, демонстрируя Бану темную пасть. Затем она расправила крылья и вытянула длинные ноги с изогнутыми когтями.

– Приготовься, – пробормотал Бан как раз перед тем, как сова приземлилась на живот Риган, беззвучно хлопая длинными крыльями для равновесия.

Риган взвизгнула от боли, но не пошевелилась, даже когда когти вжались в ее плоть, а чаша с кровью закачалась. Коннли схватил жену за руки.

– Подарок для тебя, – сказал Бан сове, удерживая ее взгляд: глубокие черные глаза, белое лицо в форме сердца. Ее рыжие плечи были особенно яркими, окраска расплавлялась в бежевый на спине и вдоль крыльев, а по брюшку были разбросаны коричневые брызги. Сова издала тихий звук наподобие трели и подошла к миске с кровью.

Она опустила белую голову и поместила клюв в чашу.

Огонь свяжет нас.

В тот момент, когда сова коснулась крови, Бан прошептал слова, и линия их горящего круга вспыхнула яркой белизной вдоль линий песка и угля, более высокое пламя полыхнуло, как крошечные желтые осенние листья, колеблющиеся на ветру.

Сова взвизгнула и рванулась вперед, отшвырнув миску. Кровь брызнула на ее белое лицо и изящное крыло, кровь потекла ветвящейся линией вниз по бедру и ребрам Риган.

Бан протянул руку и схватил сову за туловище обеими руками, в ответ она ударила его когтями. Он приказал ей: Замолчи, призрачная сова, – и снова произнес ее имя.

Заряд ударил по алмазным стенам, и пламя взвизгнуло: раздался дикий смех. Риган сидела, прижимая к животу руки со свежей капающей кровью и холодной, той, что была исторгнута из ее чрева. Муж вложил ей в руку маленький кинжал и толкнул жену. Риган поднялась на ноги.

Сова уселась на руках Бана. Ее крылья были вялыми, когти изогнуты, но неподвижны. Сова уставилась на Бана своими черными и звездными глазами.

Риган присоединилась к Бану, обняла его, а потом резко воткнула кинжал в спину совы.

Ее крылья раскинулись красивой дугой, а кровь закапала сове на хвост.

– Пока она жива, – сказал Бан. Он держал одно крыло, а Коннли взял твердыми руками другое. Лицо герцога было бледнее обычного. Более темпераментное и озабоченное. Мужчины держали сову за крылья, а Риган схватила голову и вырезала прекрасные черные глаза.

Бан помог Коннли осторожно и с уважением положить сову на землю – она была мертва.

Принцесса подошла к гранитному склону с окровавленными глазами на ладони. Колдун и ее муж смотрели, как Риган положила кинжал на камень и затем один за другим засунула глаза себе в рот и проглотила.

Она опустилась на колени, согнувшись и низко опустив голову, так что распущенные локоны упали на руки и спрятали лицо. Солнце поднялось на востоке, посылая золотой луч через горизонт, и полумесяц моргнул. Ветер толкал всех троих, маша руками