"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

– Но как вы можете оправдывать их? Они же убили столько ни в чём неповинных людей!

– Да, это ужасно и заслуживает беспощадного наказания. Для них уже всё кончено, Стил, я понимаю это. Но ты взгляни на это по-другому, на исчезнувший потенциал, на его возможности. Их стремления – это стихия, жгучая и необузданная. Разве можно винить огонь в том, что он тебя обжёг? Это его сущность, образ жизни, и он никогда не станет чем-то иным; если огонь перестал обжигать, значит, он уже не существует. Но он может приносить пользу, если понять его и с умом направить эту энергию на созидание, на тепло и горячую пищу, на работу огромных машин; нужно только вовремя рассмотреть этот потенциал – и тогда любая стихия станет твоим верным и самым преданным другом. Я долго шёл к пониманию этих простых жизненных истин. Ты спрашивал меня, почему именно я стал вашим Наставником? Именно поэтому, Стил, именно поэтому. – Старик даже позволил себе небольшую улыбку, но она быстро исчезла, разбившись о мой напуганный и внимательный взгляд. – Я искал этот огонь среди вас, я ждал тех немногих, кто станет новым будущим для Системы, я пытался направить эту энергию в нужное русло, учил и воспитывал вас. Однажды я сказал тебе, что вы не бездумные машины, что ваша высшая ценность – это осознание собственной важности и вашей работы, именно осознание и принятие избранного пути должно превратить вас в новых Творцов.

– А ещё вы тогда сказали, да и всегда повторяли, что эмоции – это зло, что наш разум должен быть чист перед нашей миссией, – пробурчал я в ответ.

Моя голова разрывалась от огромного потока информации, который выливал на меня Наставник, его уверенные речи уже начинали сливаться в слаборазличимый и монотонный шум. Творцы, Совет, его поиски – всё это смешалось в гремучую смесь, готовую взорваться в любую секунду. Пока я слушал его рассказ, моё отношение к происходящему металось из стороны в сторону, как загнанный зверь, я не знал, как относиться к этой информации. Сначала я не верил ни единому слову, считая его просто чудаковатым стариком, кто сам искренне верит в свои россказни, но потом пришёл страх, боязнь его странного фанатизма, одержимости безумными идеями. Но страшнее всего было то, что к концу его рассказа я неожиданно ощутил необъяснимое и давящее желание согласиться с ним, в тот момент я увидел всю картину целиком. Его идея развернулась перед моим сознанием, сплелась в единую цепь, которую он накинул на мой разум, скрутил его и заковал на огромный замок. В его словах было что-то странное и пугающее, но одновременно такое логичное и правильное.

– Эх… – Верховный Страж с кряхтением снова встал из-за стола. – Эмоции – это несколько иное. Они более грубое и примитивное проявление человеческого поведения. То, чем обладаете вы, является более возвышенным и качественно другим. Эмоции присущи в основном людям глупым, недальновидным, кто неспособен отреагировать на возникшую проблему с помощью собственного разума, поэтому прибегает к более простым инстинктивным проявлениям своей животной натуры. В вас же горит праведный огонь свершений. Возможно, это тяжело понять так сразу, но это ваша суть, ваше естество и смысл жизни. Вы стремитесь вперёд, преодолевая все преграды, и не можете остановиться потому, что это будет равносильно вашей смерти. Как мы видели не раз, вы способны даже на самопожертвование, лишь бы этот внутренний локомотив не сбавлял хода. Но именно это ваше качество имеет двойственный характер. Если его оставить без внимания, то вы пойдёте по пути саморазрушения, как это было с Солом и что почти случилось с тобой, но в твоём случае ещё есть шанс всё изменить.

– Так что же будет со мной? Меня не будут отключать? – робко спросил я, витая в странных раздумьях.

– Нет-нет… пока нет, – смущённо и с некоторой задержкой ответил Наставник.

Старик заметно замешкался, отвечая на этот вопрос, и тогда я вспомнил об одном своём друге, о чьей судьбе уже успел позабыть, пока прощался с собственной жизнью. Моя личная боль оказалась намного громче заботы обо всех остальных, чьи жизни я от бессилия выпускал их своих рук.

– А что будет с Максом? – испуганно прошептал я.

Внезапно меня охватил страх остаться в одиночестве на просторах Системы, в окружении немых криков тех, кого не смог спасти или обрёк на верную смерть. Когда мы вместе шли по пути отступничества в ожидании неминуемого конца, то это казалось мне единственным верным направлением, необходимой жертвой для всех нас во имя чего-то такого, что я ощущал лишь в глубине собственной души. Но сейчас, когда я подставил других людей под топор палача, а сам вышел сухим из воды, я испытал мерзкое и отвратительное чувство самообмана и предательства всех, кто мне поверил. Я должен спасти Макса от собственных ошибок, дать ему ещё немного времени, которое я бесцеремонно отнял. Я не питал наивных иллюзий относительно его судьбы и прекрасно знал Стражей и их порядки. Макс был обречён с самого начала, как только он извлёк первый чип из руки Отступника, уже тогда он запустил этот механизм неминуемого наказания. Палач всё это время с неутомимым равнодушием поднимал нож гильотины, с каждым днём восходящий всё выше и выше. Всё, что я мог сделать, – это замедлить время, оттянуть тот срок, когда наточенный нож стремглав помчится вниз и окажется у дверей его дома, и холодной поступью палач перешагнёт порог квартиры, за которым уже не будет времени на раскаяние. Но теперь я самолично запустил механизм гильотины, и это осознание сдавило сердце в груди и не давало дышать. Моя жизнь в лучших традициях трагикомедии снова сыграла свою роль, я оказался тем самым палачом, кто привёл приговор в исполнение. Я самолично вздымал нож над головой Макса, пытался убедить себя, что спасаю этого наивного юношу, поднимая лезвие очень медленно, но при этом смотрел в его глаза и требовал награды, чтобы в один прекрасный момент выпустить нож из своих рук. Люди не привыкли искать выход из темницы собственной жизни, из этого бесконечного колеса, они лишь всеми силами продлевают свою агонию и принимают её за истинную благодетель.

– С кем? – искренне не понимая, спросил Наставник.

– С Максом, с тем взломщиком, которого схватили вместе со мной.

– Ах, этот… – Он с тяжестью