Судоплатов. Начало - Вадим Владимирович Чинцов

удивлением смотрю на этого матроса и не понимаю происходящего, на чистилище вроде не похоже, после выстрела из ружья я не мог остаться в живых. И почему ко мне обращается этот матрос по имени Пашка? Я же точно помню, что я — Григорий.

Я привстал с травы, на которой я как оказалось лежал, и очумел еще больше — вокруг стояли еще пятеро колоритно одетых бойцов Красной Армии с сердобольными лицами! Кто-то был в солдатской форме, кто-то в студенческом мундире, один был в старом штопанном костюме. Начало июля было жарким, несмотря на это у всех были головные уборы, и будь то фуражка, или папаха, на них были закреплены красные звездочки.

Мне помогли подняться и я, отряхиваясь, смог наконец-то оглядеть и себя. Вместо взрослого мужика, прошедшего и огонь и воду, я видел тощего паренька лет двенадцати, одетого в видно перешитые из взрослой солдатской формы галифе и гимнастерку. Поверх было что-то типа пиджака, сшитого в отличии от остального по моей фигуре. На ногах были настоящие сапоги. На груди был прикреплен красный бант. Кто-то поднял и подал мне буденовку и я ее машинально надел, утонув в ней — видно головной убор нужно тоже перешивать.

— Че молчишь-то? Ты меня слышишь или как?

Незнакомым детским голосом я ответил и от этого удивился еще больше — слова вылетали из меня без моего участия — Да все нормально, Федор! Эта скотина меня чуть за ногу не укусила вот я и растерялся, грохнулся наземь!

Матрос обернулся к остальным — Ну чего толпитесь? Все у нашего Пашки нормально, ему надо к жеребцу привыкнуть. Первый блин всегда комом! Расходитесь. Где Пашкин Зверь?

Подвели молодого жеребца гнедой масти, который косил на меня своим глазом и прядал ушами.

Я мысленно подумал — Вот я попал!

Как тут же хозяин тела вскрикнул — Ты кто? И как в мою голову залез?

— Григорий Быков я, подполковник Российской армии я, а как тебя звать?

— Пашка Судоплатов я. Подполковник! Беляк получается! И как же ты, Гриша, в мою голову влез?

— Да умер я, Паша. И видать судьба в твое тело закинуло. А ты значит Павел Судоплатов? Неужели тот самый?

— Какой?

— Если ты из семьи мельника, то тогда точно тот.

— Ну да, батя мой мельник. Чудно! Сам с собой разговариваю! И откуда ты про мою семью все знаешь?

— Ты только не проговорись кому, а то сразу в «дурку» упекут, в психушку то есть. А знаю я потому, что когда ты вырастешь, станешь знаменитым разведчиком и дослужишься до генеральских погон.

— Погоны у беляков, что за вздор ты несешь!

— Вернут и погоны, вернут и офицерские звания. Как давно ты ушел из дома?

— Третья неделя как пошла. Я за хлебом пошел, а тут смотрю — рабочие отряды Красной Армии уходят, я к ним и прибился. Меня сначала комиссар хотел вернуть домой, но у него ничего не получилось, командир разрешил меня сыном полка признать. Эх, неохота опять на Зверя садиться, это действительно Зверь — пока меня с седла не уронит, не успокоится.

— У тебя горбушка хлеба найдется? Дай своему зверю и расслабься — я сам буду твоего жеребца объезжать.

Зверь, получив сухарь, в момент его проглотил и хитро стал поглядывать, надеясь получить еще. Я взял управление мальчишеским телом в свои руки, сделал несколько наклонов, потянулся. Мда! Придется заняться физухой.

«Что за физуха?» — прозвучал вопрос в моей голове и я так же мысленно ответил — «Слабоват ты, Пашка, нужно подтянуть твою физическую форму.»

Затем я птицей взлетел в седло, не воспользовавшись стременем. Видевшие это красноармейцы довольно загомонили, восхищенно показывая на меня своими пролетарскими пальцами. Я заставил Зверя подняться на дыбы, а затем я пришпорил и Зверь помчался вдоль бивуака красноармейцев, которые что-то готовили в котелках у костров.

Мужик лет сорока в кожанке погрозил мне пальцем — Пашка, ты что творишь? Смотри расшибешься!

Я залихватски свистнул и перевел коня с галопа на рысь, направив его к небольшому озеру. Переведя на шаг, я соскочил со Зверя и минут пять не спеша шел рядом, давая коню придти в себя. Наскоро раздевшись, я вошел в воду, разглядывая свое лицо в отражении. Увиденное меня успокоило — Судоплатов оказывается и в детстве был симпатичным пареньком, которому вполне подошла бы форма кадета.

Неожиданно я вспомнил о своей библиотеке и мне стало грустно: я тщательно отбирал каждую книгу. Сейчас бы почитать что нибудь из собрания Дюма. Я бы с удовольствием освежил в памяти «дАртаньяна и три мушкетера», хотя я ее знаю почти наизусть.

«Это просто чудо!» — Паша заглянул в мои воспоминания и его увлекла история о мушкетерах короля — Я тут пока почитаю, если я понадоблюсь, подумай обо мне!"

«Ты если хочешь можешь и кино посмотреть, чудесный фильм с прекрасными актерами»

В ответ я услышал лишь радостный возглас, когда пацан в моей памяти нашел сериал с Боярским в главной роли.

Тщательно выстирав свою одежду с помощью песка, я развесил ее сушиться. Наломав тростника, я завел Зверя в воду и тщательно помыл его самодельной мочалкой. Наплававшись до усталости мышц, я оделся в непросохшую одежду и одел седло. Вернувшись, я получил нагоняй от командира полка.

Константин Сергеевич сначала ругался как сапожник, затем успокоился — Паша, если ты будешь вести себя как ребенок, то я отдам тебя в детский приемник. Завтра мы будем в Екатеринославе, нам предстоит принять участие в его обороне. Прошу тебя, не лезь на рожон!

Я встал по стойке «смирно» — Слушаюсь, товарищ командир!

Когда командир отошел, ко мне с видом заговорщика подошел матрос — Сильно тебе влетело, Пашка? Ничего, Константин Сергеевич хоть и строг, но отходчив.

Кажется этого парня звать Федор? — Федя! Мы завтра в бой пойдем, а у меня даже ножика нет, чтобы от беляков отбиться. Выручай, а!

Матрос задумался, на его лице, покрытом веснушками, отобразилось раздумье. Затем Федор вздохнул и отлучился к своему вещмешку. Вернулся он со свертком, в который был аккуратно спрятан морской кортик.

— Владей! — Федор протянул мне подарок и я обнажил равноострый клинок длиной более тридцати сантиметров с рукоятью из слоновой кости. Ножны были украшены затейливыми узорами — Это мой трофей, я его у нашего бывшего командира корабля отобрал. Зверь был похлеще твоего жеребца! Чуть что не так, он норовил