Учитель. Назад в СССР 3 - Аристарх Риддер

— В том шкафу. Давай сюда гирлянду, починю покуда… — буркнул Борода, распахивая дверцы того самого шкафчика, который всегда держал на замке.

— Егор Александрович, здрасте. Что случилось? — от порога мастерской раздались юношеские голоса.

Я оглянулся и обнаружил своих десятиклассников в полном составе. Уж не знаю, как Ниночке удалось так быстро собрать школьников. Но то, что никто не отказался и примчался на помощь, радовало.

— Хулиганье постаралось, вот что случилось, — рявкнул Степан Григорьевич. — Узнаю кто, самолично уши надеру и лопатой отхожу, — пригрозил завхоз, поочередно оглядывая моих десятиклассников.

— Да вы чего, Степан Григорьевич, это не мы, — заволновались парни.

— Знаю, что не вы, — проворчал Борода. — Так, ну-ка, держи ведро, метлу и лопату. Ты и ты крыльцо заметаете. Вы двое берете лестницу и наново натягиваете флажки. Остальные обошли школу, посмотрели, чего и как. А мы с Егором Александровичем покудова гирлянду починим. Задача ясна?

— Ясна, да, — вразнобой загомонили пацаны.

— Ребята, спасибо, — негромко поблагодарил. — И вот еще… Там цветы Василий Дмитриевич принес…в ведрах… воды налейте. Володя, вот, держи, — я протянул Свирюгину газетный сверток, в который завернул молоток с гвоздями.

— Верёвки если не получится связать…

— Моток у меня тут…На-ко, держи, — встрял в разговор Борода.

Я подхватил моток верёвки, передал Свирюгину. Парни уже вынесли лестницу и потащили её к школьному крыльцу.

— Заново перевязать? — уточнил Володя Свирюгин.

— На месте оцените. Если все порвано, вяжите заново, цепляйте на новую веревку. Только постарайтесь красиво сделать, чтобы никто не догадался. Надо успеть до прихода директора. Ни к чему расстраивать Юрия Ильича. Договорились?

— Сделаем, — коротко кивнул Володя, парни поддержали согласным гомоном.

— Все, по коням, — кивнул я. — Если что, я здесь.

— Не переживайте, справимся, — заверил меня Свирюгин и парни исчезли.

Через минуту во дворе раздались уверенные голоса, завжикала метла, застучал молоток. Парни принялись наводить порядок.

— Егор… Ой, здрасте, Степан Григорьевич, — в мастерскую влетела Ниночка.

В белой блузке, раклешеной юбке в крупную складку, отчего-то с пионерским галстуком и комсомольским значком на груди, раскрасневшаяся девушка выглядела чудо как хорошо. Больше походила на выпускницу, чем на комсорга и учительницу. Гневно хмуря брови, Нина воскликнула:

— Егор Александрович! Это что? Это как же так? — в голосе пионервожатой звучали слезы.

— Нин, ну чего ты, ну поправим все, — позади Кудрявцевой топтался расстроенный Иван. — Здорово, Егор. Чего тут?

— Да кто-то злобно пошутил, — прокомментировал я.

— Чего делать? — деловито отодвинув Ниночку в сторону, Иван шагнул в мастерскую.

— Слушай, ты давай к моим, флажки вешать, а я тут попробую гирлянду починить.

— Вот, держи, — Степна Григорович поставил на стол передо мной картонную коробку с небольшими лампочками. — Справишься? — прищурился завхоз.

— Спасибо, справлюсь, — обрадовался я, увидев, что в небольшой корзинке Борода притащил и необходимый инструмент. — Нин, вы с Иванов командуйте во дворе, а я тут быстро починю и к вам.

— Хорошо, а…

— Нин, время, — Иван подхватил девушку за локоть и потащил прочь из мастерской. Я благодарно кивнул и принялся за починку.

9.39 Работа закипела со всех сторон. Я практически собрал-спаял заново всю гирлянду, когда в мастерскую влетела совершенно растерянная Нина Валентиновна о слезами на глазах и рухнула на табуретку возле входа.

— Осторожно, — крякнул Степан Григорьевич, когда колченогое сооружение покачнулось под легким девичьим весом. Но Ниночка даже не заметила, потому что тут же вскочила, подбежала ко мне, стукнула ладошкой по столу и потребовала:

— Егор! Сделай что-нибудь!

— Нина, что случилось? — наплевав на церемонии, поинтересовался я.

— Там! — Ниночка ткнула пальцев сторону выхода. — ТАМ! — повторила девушка, буквально заглавными буквами. — Там пришла Зоя Аркадьевна! — закончила трагическим шепотом.

— И что? — терпеливо уточнил я.

— И то! Егор! Она требует все снять и немедленно! А еще завуч уверена, что твои десятиклассники устроили этот погром, и ты их наказал, заставил заниматься приборкой. Зоя Аркадьевна угрожает испортить ребятам характеристики!

— Да твою ж…

Я подорвался из-за стола и рванул к школе. На ходу крикнул завхозу, что скоро вернусь и все доделаю.

— Немедленно все снять! — вещала Зоя Аркадьевна, стоя перед строем парней. — Школа — это не цирк! Это серьезное учреждение!

Пацаны угрюмо смотрели на шипящую Шпынько и даже не пытались огрызаться. Судя по всему, их аргументы завуч отмела как несущественные. И теперь изгалялась, читая мораль на тему дисциплины поведения, недостойного высокого звания советского школьника и комсомольца.

— Зоя Аркадьевна, доброе утро. С праздником вас!

— Здравствуйте, Егор Александрович, — ядовито прошипела Шпынько. — Вы-то мне и нужны. Как классный руководитель, вы просто обязаны контролировать действия своих учеников. Здесь же произошло вопиющее нарушение школьного порядка. И я требую…

Я не стал дожидаться требованию школьной шантажистки и объявил:

— С террористами не договариваюсь, — тут же улыбнулся своей самой искренней улыбкой. — Зоя Аркадьевна, — не давая растерянному завучу вставить хотя бы слово, продолжил с места в карьер. — Вверенные мне ученики приводят в порядок школьную территорию, над которой ночью потрудился какой-то вандал.

— Что? — завуч моргнула, растерянно окинула взглядом моих архаровцев и тут же с подозрением уставилась на меня.

— Сегодня утром Василий Дмитриевич разбудил меня и рассказал, что на школьном дворе кто-то устроило беспорядок. И это не мой десятый класс. Ребят я позвал на помощь, когда пришёл в школу и обнаружил сорванные флажки и растоптанную гирлянду. Именно по моей просьбе выпускники пришли на час раньше, и теперь наводят красоту.

— Но… ЧТО это? — Зоя Аркадьевна ткнула пальцем на окна, украшенные красивыми тематическими вырезанками.

— Это для поднятия настроения и придания праздничной атмосферы. У нас в Москве давно так делают, — тут же пояснил я, нарочно впихнув фразу про столицу.

Я уже понял, для Зои Аркадьевны, все что исходит от местных или школьного коллектива — это глупости, недостойные внимания. Но стоит заявить, что так делают в столице, или что какой-то мелкий начальник от образования одобрил то или иное действие, как Шпынько, скривившись, соглашалась и разрешала то, что в любом другом случае не одобрила бы ни при каких условиях. Ну, или только через разговор с директором.

— Допустим. Но тогда