Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

– Конечно, буду! И чаю бы ещё.

– Дер-ржи флягу. Там р-родниковая вода. Чаю, извини, не завар-рю. Огонь р-разжигать опасно.

Май развернул на пеньке салфетку-самобранку, и перед Пушком появились горшок с ароматной пшёнкой, пара кусков ржаного хлеба и резная деревянная ложка.

– А можно я буду есть, а ты – рассказывать? Сразу два дела сделаем.

Май с усмешкой кивнул, тряхнув смоляной гривой волос, и уселся на поваленное бревно напротив.

– Даже не знаю, с чего начать. Навер-рное, с того, что в Диви тепер-рь два цар-ря. И они др-руг с др-ругом не ладят. Помнишь, навер-рное, что заклятие вечного льда р-развеялось, и все, кого Лис замор-розил, вер-рнулись к жизни? Ср-реди них был и отец цар-ря Р-радосвета Р-ратибор-р. Едва отгр-ремели пр-раздники в честь чудесного спасения, он потр-ребовал пр-рестол обр-ратно. А Р-радосвет возьми да и не отдай.

– М-да, неловко получилось, – Пушок вытер вымазанные в каше усы. – И что же теперь делать? Может, им всё поделить, как в сказках? Полцарства одному, полцарства другому.

– Не выйдет, – поджал губы Май. – Р-ратибор-р та ещё сволочь. Он делиться не станет. И мир-р с Навью, котор-рый Р-радосвет собирался подписать, не пр-ризнает. Пр-редставляешь, какие могут быть последствия?

Пушок захлопал глазами. Чем больше он представлял себе эти самые последствия, тем сильнее у него болела голова. Хотелось привычно взмолиться: «Я не хочу об этом думать, я котик, у меня лапки!» На Тайку это подействовало бы. На Мая – вряд ли.

– А где сейчас царь Радосвет с царицей? И Яромир?! Я вообще-то про Яромира прилетел узнать. Почему он своей невесте не звонит, не пишет, негодяй этакий?! Она там, в Дивнозёрье, уже вся извелась…

– Цар-рица, насколько я знаю, у твоих сор-родичей в коловер-ршьих пещерах пр-рячется. Ей дор-рогому свёкр-ру на глаза лучше не показываться.

Май заправил за ухо единственную седую прядку. Ту самую, что в вороньем облике становилась приметным белым пером.

– Потому что она смертная?

– Ну да. А ещё потому, что на сносях. Со дня на день у Р-ратибор-ра появится ещё один внучок-полукр-ровка. А может, уже появился.

– Ха, узнав об этом, старый царь лопнет от злости! – фыркнул Пушок.

– Ах, если бы… Но, будь увер-рен, он ищет цар-рицу и её дитя не для того, чтобы заключить их в объятия.

У Пушка в горле встал ком. Он даже кашу есть перестал.

– Ох… Выходит, Таисья в большой опасности.

– И не только она. Р-радосвет со стор-ронниками покинули Светелгр-рад и отошли на север-ро-запад, в Звёзднокамень. Это город-кр-репость, котор-рый давным-давно построили для защиты от р-разбойников из Полуночных земель. А тепер-рь – втор-рая столица Дивьего царства. Думаю, Яр-ромир-р тоже там, вместе с Р-радосветом.

Пушок слушал и шевелил губами, чтобы не забыть новое мудрёное слово. Звёзднокамень… Звёзднокамень… Про Полуночные земли он хотя бы слышал. Это государство находится к северу от Дивьего царства. Граница пролегает по горному хребту, где обитают симарглы. Фу, пёсье племя! Он поёжился, вспомнив об этих вредных созданиях, ненавистных каждому коловерше.

– Это что же получается? Радосвету и Яромиру пришлось драпать из Светелграда, сверкая пятками?

– Будем милостивы к ним и назовём это отступлением, – невесело усмехнулся Май.

– И, наверное, они в спешке забыли захватить навье зеркало. Поэтому являться в Тайкины сны теперь никто не может, и она там сидит, бедная, в неведении…

Только-только Пушок решил, что во всём разобрался, как Май подкинул ему новой пищи для размышлений:

– Всё несколько сложнее. Мы больше не можем пользоваться навьими зер-ркалами. Никто. Даже Лис. Иначе, думаешь, зачем бы мне летать возле Светелгр-рада самому? Я всё-таки княжеский советник, а не вор-рона-соглядатай.

Над их головами затрещала сойка, и Май сделал охранный знак. Заметив изумлённый взгляд Пушка, он пояснил:

– Подновил чар-ры, чтобы нас не подслушали. Нынче ведь не знаешь, кто вр-раг, кто др-руг.

Пока они беседовали, лес посветлел и наполнился птичьим гамом. В зарослях медуницы жужжали дикие пчёлы. Прямо на нос коловерше села бабочка, перепутав его с цветком, и Пушок чихнул. Вот вечно так у этих дивьих: на первый взгляд – рай на земле, а присмотришься – опять распри, интриги… Дурдом какой-то!

– Май, не томи! – взмолился коловерша. – Что не так с зеркалами-то? Почему они перестали работать?

– Вот это я и пытаюсь узнать. Пока ясно одно: любой, кто попытается ими воспользоваться, столкнётся с мощными чар-рами. Лис пр-робовал было сунуться, но его так пр-риложило, что он потом тр-ри дня не мог пр-рийти в себя. Тар-ращил глаза, шар-рахался от каждой тени. А он у нас чар-родей хоть куда. Хоть теперь и не бессмер-ртный. Ох уж эти стар-рые пр-ривычки… Не бер-режёт он себя совсем. – Май помассировал виски. Похоже, навий княжич – без пяти минут князь – доставлял ему немало головной боли. – А тех чар-родеев, кто послабее был, но тоже к зеркалу полез, добудиться не могут. Заснули мёр-ртвым сном.

– Мамочки! А что, если Яромир тоже?.. – От этой мысли у Пушка аж лапы похолодели.

– Вр-ряд ли. Когда Лис вляпался в чар-ры, я отпр-равил царю Р-радосвету птичку-весточку, чтобы пр-редупредить. Тот в ответ поблагодар-рил и сказал, что у них всё в пор-рядке.

– Всё равно я должен убедиться. Где, говоришь, этот Звёзднокамень?

– Там, – махнул рукой Май, указывая направление. – Отсюда дней пять лёту.

– М-да, путь неблизкий. Надо хорошенько подкрепиться.

Пушок с вожделением глянул на салфетку-самобранку. Хотел бы он себе такую же… Но Май, наверное, не подарит, даже если хорошо попросить. Это же дивья диковинка. А значит, для навьих людей редкость редкая. Как, впрочем, и навье зеркало для дивьих.

– Слушай, я вот чего не понимаю, – коловерша почесал лапой в затылке, – как вообще можно испортить сразу все-все навьи зеркала? Это ж какая силища нужна! А про Ратибора я слыхал, что он так себе колдун. Может, это не он, а какой-нибудь Кощей? Да, я знаю, что этот гад умер. Но вдруг воскрес?

– Типун тебе на язык! – шикнул Май. – Кощей возр-родиться никак не может. У бессмер-ртных с Мар-реной-смер-ртью особый договор-р. Ежели они умир-рают, то р-раз и навсегда. Ниточка судьбы не просто обр-рывается, а р-рассыпается в пр-рах. А у стар-рого цар-ря, если помнишь, помощница есть. Великая чар-родейка Лада. Думаю, это её р-рук дело.

– Мать Яромира?! – ахнул Пушок. – Неужели она против собственного сына пойдёт? Ей что, Ратибор дороже?

– Пойдёт, если сочтёт, что сын – пр-редатель и поддерживает узур-рпатор-ра. Так они теперь Р-радосвета называют. Мол, никакой он не цар-рь, а мятежный цар-ревич. Когда отец объявился, должен был пр-рестол вер-рнуть. На блюдечке