От столицы до райцентра - Антон Толстых

За полтора зайцами

А господин Сноббе, фру Сноббе и трое молодых Сноббе стояли в это время у окон своего тёплого замка и посмеивались, глядя, как люди медленно тащатся по непролазной грязи.

— Хорошо всё-таки, когда у тебя сухо под ногами! — сказал господин Сноббе.

Харальд Бергстедт, «А мне какое дело?»

Москва, Певческий переулок

В окрестностях Певческого переулка, окружённый атмосферой скромного апреля, пристроился скромный же гражданин. Снова небритый и с крепкими руками для разводного ключа. Поработал этим инструментом на славу, да и по прямому назначению, здесь вам не случай с героем Чаплина, который сошёл с ума из-за конвейера (к слову, Лена любила стукать по головам тем самым ключом). Всё, пора в дом №7.

Паша Ершов трудился журналистом в подобии рофийской газеты «Правдивый гражданин», а в ней подстава прямо в названии. Всё же наступили разногласия с редактором.

Младшая сестра Лена для одних «звезда», а для других «никому не нужна». Как слышали в узких кругах, она, кроме инженерства, работает в Службе параллельности, а Павел там в роли бюрократа. Возглавлял сомнительное учреждение Родион Сыромятин, а он, в свою очередь, сын Моисея Сыромятина, олигарха. Именно к последнему направлялся газетный труженик.

В доме он не снимет обувь, а наденет бахилы, так будет легче сбежать. А без стремительности не обойтись.

Что Сыромятин-старший семидесяти трёх лет от роду выпивает и обращает внимание на молодых дам, не нужно напоминать лишний раз. Журналист разузнал кое-что новенькое: герой интервью любит уток. Кормит их и заодно фотографирует. Ага, возомнил себя Скуперфильдом. Ершова особенно интересовало, как тот относится к «Утиным историям», «Говарду-утке», «Знаменитому утёнку Тиму» и песне Розенбаума. Всё же удерживался от любопытства. Цель визита в другом.

Штаб-квартира Службы на втором этаже, а на первом слева живёт сестра Павла, посередине сосед, ему ненужный. Справа квартира Сыромятина-младшего, к которому недавно должен был приехать отец-богатей. Хорошо будет, если посторонние не помешают плану. Раиса Борисовна Сыромятина с её суровым нравом и скрипучим голосом сейчас далеко, муж рад очередному расставанию.

Дверь открыл худой дедок в кепке и с седыми усами. У стены разместился пустой табурет, а на двух других возвышались стопки, насколько видно, «Вокруг света» и «Наука и жизнь». В корзине лежали молотки разных размеров.

Дед взглянул на гостя и проговорил что-то нечленораздельное. Журналист опознал Иванова, слугу олигарха. Его жена скончалась, о детях и внуках никто не слышал, а некая молодая родственница Моисея Сергеевича стала домработницей. В свободное время учила бедного старичка компьютеру. Ершов знал, что она неказиста и с вечно грустными, пустыми глазами из-за отсутствия робота-пылесоса или автоматического веника. Бизнесмен отчего-то не торопился.

С чужой прислугой гость договорился заранее. Домработница реализует те пункты, что старым не под силу (например, проследит, не притопал ли сосед, чтобы всё испортить). Лишь бы не подвели.

Моисей Сергеевич восседал за столом. Благообразный старик, по чьему добренькому виду вряд ли догадаешься, что он помогает рофийскому Минфину. А уж из какого источника богатство его самого… Не года, в отличие от песни Кикабидзе.

— В обмен на интервью вы получите подарок.

— Маленький презент? Прелестно.

«Прелестно»? Как будто позаимствовано из мультипликации. Непонятно, из чего именно: у нашей вороны, или у главного буржуина из «Симпсонов». Последними недавно увлёкся сыромятинский сын. Только нашему журналисту лучше не любопытничать по-пустому.

— Не стану оттягивать время. В былые времена Илья Фоняков сочинил стихи на нашу с вами тему. Особенно замечательны строки «Часы стучат, задание горит. / А собеседник мой не говорит, / А если отвечает — односложно». Смущают разве что глагольные рифмы.

Журналист промолчал. Получается, противник не совсем пропил мозги.

Подарок показывать рано, когда интервьюируемый взялся за болтовню.

— Господин журналист, помните ли вы полуфильм-полумультфильм, где мальчишка попадал в школы разных эпох? В пещерные времена оценки ставили ударом по кумполу. У моего слуги инструменты для битья тоже разной величины. Сейчас понадобится не молоток, а таблетка, её хранит… как его фамилия, ёкарный бабай? Распространённая очень. Ага, Иванов! Не помню, из какой дыры он понаехал. Позову его по-литовски. — Задрал голову и протяжно крикнул: — Янавичюс!

Иванов молчал.

— Попробую по-румынски. Ионеско!

Слуга скрипнул табуретом, но пока не дошёл.

— Теперь по-шведски. Йоханссон!

Ничего не изменилось.

— Перейду на греческий. Иоаннопуло чёртов! Иди сюда, хрыч, не то переименую в Попандопуло. Что за чудо невиданное, услышал. Больно долго идёт. Вредный старикашка! В давнем выпуске КВН в окно стучал не старый клён, а старый хрыч. Надо полагать, он самый.

Знает ведь, что жертва недавно из больницы.[1] Безмолвный журналист решил не мутить воду. Минуту спустя Иванов медленно вошёл в гостиную с таблетницей и стаканом воды на подносе.

Герой прессы изучил клан Сыромятиных до интервью. Брат олигарха Ефим Сергеевич родился в 1940-х, ушёл в науку, давно поселился в Израиле и в ус не дул. Скончался он в прошлом году. Из его коллекции журналист видел разные вещи, которые принадлежали прадедам и прабабкам Родиона Моисеевича: Ефим Сергеевич помнил родство. После смерти раритеты достались детям, поскольку братьям и племянникам он не доверял. Средний брат — Дмитрий Сергеевич, родился тоже в 1940-х и пока жив, депутат Госдумы третьего и четвёртого созыва, сыновья носят материнскую фамилию «Созоновы». Дед по отцу всех троих, гимназический учитель Тимофей Игоревич, умер в пятьдесят, то есть внуков не застал. Отец заслужил звание старшего научного сотрудника, мать трудилась фронтовой медсестрой. Последние двое — более достойные люди.

В руке Павла повисла флэшка.

— Получайте подарок. Песни на те вечные темы, о чём пели в «Острове сокровищ». Они вам близки.

— Прелестно. Я не дурак заложить за воротник, а слуга в молодости курил. Сейчас он вряд ли помнит. Глупый старикашка!

Его глаза без очков следили за штучкой, которая раскачивалась подобно хвосту сердитой кошки.

— Первая песня — порождение современности, её поёт персона по фамилии «Шаляпин».

— Прошка Шаляпин? Браво, молодчина!

Журналист рассчитывал именно на этот ответ.

— Вторую споёт хор. Слова оригинала написал доисторический деятель культуры. Пять букв, первая Э, четвёртая И.

— Эсхил? Прелестно. Сразу догадался, недаром получил лучшее в мире советское образование.

Со вторым пунктом прежний уровень успеха.

Перед началом интервью журналист прилепил под столешницу жучок (третья часть плана). Если седой представитель клана его