От столицы до райцентра - Антон Толстых

— Почему вас назвали Моисеем? Среди православных имён тоже есть Моисей, но вы галахический. Отец ваш Сергей Сыромятин, мать звали Рахилью Цудечкис.

Денежный мешок от эмоций крепко вцепился в стол.

— Мать благодарила Иегову и Моисея за возрождение Израиля. До такой степени расстаралась, что дала клятву: если в третий раз родится тоже мальчик, назовёт в честь долгожданного события. И одновременно в честь Моше Даяна. Назвала бы Израилем, да не сбылось. Заметьте, в 52-м году в Египте свергли монархию. Страшно представить, как бы меня назвал отец: если не Насером, то Нагибом.

— В вашем рассказе неувязка. Когда вы появились на свет, шла борьба с «безродными космополитами». Удивительно, как сыну дали вражеское имя.

Интервьюируемый упал на подушки и хохотнул.

— Если вы удивляетесь, вы не знаете евреев. Думаете, моя матушка была глупая? Она заявила, что назвала меня в честь Игоря Моисеева.

— Как к вам относились друзья, ровесники? Не поделитесь?

— В младшем подростковом возрасте у меня были отношения с Аллой на три года старше. Очень славно, что я на ней не женился. В противном случае Орбакайте была бы Кристиной Моисеевной Сыромятиной-Цудечкис.

Краткий хохот раздался повторно. Деталь биографии из школьных лет журналист знал. Если только не неправда.

— Строго говоря, — интервьюируемый показал пальцем себе на лоб, когда вернулся в вертикальное положение, — генетически Орбакайте получилась бы наполовину другим человеком. В генетике я не специалист, настаивать не буду.

— В первую очередь меня интересуют родители вашего отца.

— Прадед и прабабка Родиона? Мои дед и бабка? Прелестно-прелестно. Эх, была не была, расскажу о предке и девушке его мечты.

Сразу после трёх последних слов богатей как-то подозрительно вздохнул.

— Жил-был в начале прошлого века педагог, разночинец. Сначала гимназии учитель, с 1908 года. Прямо перед первой мировой он повысился до преподавателя в МГУ, занял место почившего тестя. Как оно тогда называлось, Императорский Московский университет. Тимофеем Игоревичем Сыромятиным его звали. Преподавал он историю и любил заглянуть.

— Куда? — поинтересовался журналист после паузы.

— Не в замочную скважину, а в телескоп. Хобби такое этакое. Рулетку дед тоже уважал, в более раннем возрасте. Благо, что ввиду юридического запрета он быстро завязал. О политике рассказать?

— Если есть что стоящее.

— Тимофей Игоревич сочувствовал партии кадетов. Директор гимназии наверняка процедил бы: «Чтоб вас черти взяли». О да, выраженьице. Исторического или только альтернативного, спрашивайте у Родиона.

— А без политики? Не перейти ли к вашей бабушке?

Перед ответом Моисей Сергеевич всё так же странно вздохнул, глядя вверх.

— Начнём с её отца. Будущий тесть — приват-доцент Фотиев. К женихам дочери относился строжайше, в том числе к Тимофею. Послал его с поручением. Тимофей поручение выполнил и получил благословение на брак.

— Какого рода поручение? «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»? «Обогни Землю за 80 дней»?

— Примерно, как вы угадали. Познакомились они в мае 1906 года. Тимофею Игоревичу тогда было двадцать семь лет, а его любимой семнадцать. Обратите внимание, что в параллельном мире они познакомились ровно на год позже, мой учёный сын объясняет это флуктуациями. Деньжат Тимофей Игоревич накопил вполне достаточно, чтобы девушка обратила на него внимание. К тому времени между Петербургом и Москвой семь-восемь лет как провели телефонную линию. Приват-доцент фактом ловко воспользовался благодаря занятиям историческим языкознанием. В этой области он маньяк — в хорошем смысле слова. От будущего зятя требовалось связаться с петербургским профессором и сообщить ему нечто из области древнерусских говоров. У самого приват-доцента голос осип, и дикция неважнецкая, а надо было именно речевым аппаратом. Голос Тимофея Игоревича чёткий, для тогдашнего телефона вполне подходил. Спросите, почему не телеграммой? Обычными буквами не получится. Если фонетику передать своими словами, уйдёт много букв, дорого. Фонетические знаки и им подобное можно было написать на бумаге. Не вышло, он не доверял почте, где могут вскрыть письмо. Из-за паранойи или из-за чего-либо другого, не знаю. Почтового голубя не нашлось, да всё равно не пошлёшь, он не летает куда угодно. Нормальный факс в те сумрачные годы не изобрели.

Интервьюируемый передохнул после непрерывной речи и подвёл итог:

— Поручение завершилось успехом. Последовали помолвка и свадьба. Их сын Серёжа, старший научный сотрудник, в Царском мире пока что малыш. Он мой отец родной. Марк Бернес пел о «Серёжке с Малой Бронной», но будьте уверены, здесь банальное совпадение, а его дед Виктор жил отнюдь не на Моховой. Других детей Тимофей Игоревич не завёл.

Павел Ершов припомнил, что ему сообщили минуту-две назад.

— Вы говорите, приват-доцент строго относился к предполагаемым зятьям.

— Всё верно. Фотиева подозревали, будто он из Охранного отделения. Не факт, но подозрения имели место. Он устраивал женишкам дочери то, что в наше время называют фейс-контролем.

Любопытство пришлось сдержать. Спрашивает в связи с профессией, а не личным интересом.

— Ваша бабушка заполучила много женихов? Я не сторонник желтизны, но хотел бы подробностей.

— Её звали Софьей Викторовной, в параллельном мире тоже, — старик снова испустил сладкий вздох. — Девушка очень и очень красивая, яркая, изумительная. Оставила после себя немало фотокарточек и мужских восторгов. Ради неё Тимофей Игоревич обучился стрельбе из лука, оно того стоило.

Журналист тоже видел изображения и описания суперкрасавицы времён Николая II. С одной стороны, у Софьи Фотиевой действительно всё при ней. Большие глаза цвета синей птицы, шикарные волосы и ресницы, узкая талия вместе с пятым размером груди, и так далее. Но другая сторона медали содержала гниль.

— Знаем мы вашу бабушку, Моисей Сергеевич. Ей бы побольше мужского пола. Ваш дед умучился, осознал, что Соньку нельзя выпускать из дома одну. Желательно, чтобы она за счёт мужчин становилась богаче, а всякие лохи беднее. Эта деваха не просто Леди Совершенство, а самая настоящая Соня Два Процента. В фотомодели она пошла с согласия отца, а с началом первой мировой дамочку отправили в сёстры милосердия. Соньке пришлось скрывать красотищу, только лицо наружу, да опускала глаза. Первое время она терпела, а совсем скоро сорвалась. Писаная красавица хотела, чтобы за ней ухаживали богатые кавалеры, а ухаживать за больными и ранеными ей претило. Вот ваша мать, обыкновенной наружности, в сестринском деле гораздо прилежнее. Сонька окочурилась в четырнадцатом году по решению военно-полевого суда.

Журналисту стало жалко восьмилетнего Серёжку Сыромятина. Только что у него была самая красивая мама, так тут первая психическая травма. Хотя непонятно, любила ли сына эта фифа.

Старик запрокинулся с протяжным хрипом.

— Гражданин сам всё знает не хуже меня. Зачем вы пытаете человека преклонного возраста?

Ершов молча выложил флеш-карту.

— Браво!

Тем