От столицы до райцентра - Антон Толстых

Позже Ершов вспомнил, что совсем недавно I группа Службы параллельности встретила в мосхонском омнибусе именно того профессора, с которым должен был связаться дед Моисея Сергеевича. Даже работая в этой Службе бюрократом, Павел не получал полную информацию своевременно. А сейчас он уносил ноги.

Наконец-то укромная локация. Наушники на месте. Было слышно, как скупердяй под собственное ворчание возится с компьютером. Лейся, песня. Басом.

В той земле-е-е бомонд людской

Чтит один кумир свяще—э-э-э—енный,

Он царит в стране презре—э-э-э—енной,

Тот кумир — бабос златой.

В умилении сердечном

Богатеи нищих стран,

Прославляя истукан,

Пляшут в круге бесконечном.

Окружая ка-апита-ал,

Окружая ка-апита-ал.

Шантрапа там правит бал,

Там правит бал.

Шантрапа там правит бал,

Там правит бал.

Послышался хрип.

— Что за Дуремарский Дуремонтус сочинял всю эту дрянь! Точно не Шарль Гуно. Начинается тоже на «Г» и рифмуется. — Недовольный буржуй словно забыл, что Гуно не писал либретто.

Этот идол золотой

Волю неба презира—а-а-а—ает,

Наплевав, не соблюда—а-а-а—ает

Царства он закон святой.

В угожденье богу злата

Край на край встаёт… ой, ой!

А людской отток рекой —

Участь пролетариата.

Люди крикнут: «Во-орова-ал!»,

Люди крикнут: «Во-орова-ал!».

Шантрапа там правит бал,

Там правит бал.

Шантрапа там правит бал,

Там правит бал.

— Не тихий ужас, а оголтелый кошмар. — Судя по скрипу и следующей фразе, повернулся к двери. Раздалось рявканье: — Какая ваша фамилия, медленный бабай, несите молоток, самый большой! Быстрее, старикан гнусный!

Другую песню исполнял детский хор:

На того, кто стал богат,

Быть похожими хотят,

Быть похожими хотят

Не зря, не зря.

Можно быдло припугнуть

И устроить медвежуть,

И устроить медвежуть,

Крича «кря-кря».

И природа хороша,

И погода хороша,

И не зря поёт душа,

Не зря, не зря.

Даже истый патриот,

Настоящий патриот,

Он богат. Не отстаёт,

Кричит «кря-кря».

На мгновенье надо счастье исказить.

Мы теперь богаты,

И как прекрасно на всё забить.

На того, кто стал богат,

Быть похожими хотят,

Быть похожими хотят

Не зря, не зря.

Даже бабушка и дед,

С пенсией проблемы нет,

За богатыми вослед

Кричат «кря-кря».

— Намёк на моих любимых утяток? Не копошитесь. Принесли, а какого… вы не торопились? Бейте!

Иванов что-то пробурчал. Послышался звук удара, видимо, того же молотка. Не жалко компьютер?

Герой прессы нисколько не обманул. Начнём с того, что в «Острове сокровищ» пели не только о вредных привычках. Первая песня — Шаляпина? Об имени ни слова, а современность как раз сюда, в реальной истории Фёдор Иванович такого не исполнил бы. Второй — не Эсхил, а Энтин. Старик не назовёт его доисторическим.

Тяжело дышащий Моисей Сергеевич обращался к самому себе:

— Жил не тужил, а до чего дотянул, до наглости всяких сволочей. Правильно говаривал начальник моего деда, «Чтоб вас черти забрали».

Прохожие обращали внимание на Павла, да быстро оставались позади. Полицию поблизости не видно. Виновник проделки ушёл далеко.

Осталось несколько размышлизмов.

Видел журналист разные фото Сони Два Процента, по-современному она ходячий фотошоп. Соньке «бабос златой» был по душе. Но не настолько жених Тимофей Игоревич беден, чтобы не заинтересовать какую угодно невесту. Игра в рулетку, позже завершённая, отличалась умеренностью. (В Царском мире златом окрестили рофийскую валюту, которая не идёт ни в какое сравнение с историческим рублём и тем более с фунтом стерлингов, чей курс составляет страсть сколько злат).

Тимофей Игоревич не научился писать стихи. Четыре тетрадных листка были сверху донизу исписаны словами «синеглазая, большеглазая, ясноглазая», и ни капли поэзии. Знакомство с дневником Соньки (не заслужила она имя «Софья Викторовна») принесло пользу. Некогда тайные страницы выдали порцию подробностей. Девица всегда мечтала стать светской красавицей, чтобы ходить на балы и тусоваться с богатыми мужчинами. При муже и сыне ровно то же самое. А ниже в дневнике написано, что её прекрасное тело должно приносить доход. Мечты не сбылись, бесславный конец известен.

Ребёнка супруги Сыромятины завели только одного, а после родов Сонька восстанавливала фигуру. По меркам нашего времени работала фотомоделью (вполне успешно: с 17 лет до 1914 года), а приват-доцент Фотиев с помощью дочки стал, как бы сейчас сказали, индивидуальным предпринимателем. Недооценённый отец Соньки, занимаясь наукой и образованием, в 1880-х изучал обычаи первобытных народов. К сожалению, в дальнейшем его труды перешли в разряд позабытых, даже для дочери и зятя.

О клане сказано всё. Как сложилась биография Тимофея Игоревича в альтернативной реальности, его правнук знает лучше.

Мосхна, Малаѧ Броннаѧ.

Редкие капли наискось постукивали по окнам доходного дома, апрельское солнышко озаряло пешеходов и экипажи. Стоявший у окна молодой мужчина озирал уличную сутолоку, но мысли исключительно личного свойства отвлекали его от окружающих.

Одной рукой он касался пуговиц дорогого жилета, другая рука гладила тонкие чёрные усы и косой пробор. Тимофей Игоревич Сыромятин не выглядел слабосильным, с чем согласился бы любой с ним знакомый. Энергичность проявлялась в каждом движении, но воспитанность одерживала победу.

Тимофей Игоревич опустил веки и глубоко вдохнул. Перед мысленным взором предстала та, кто крепко схватила его сердце изящными пальчиками — прелестнейшая молодая особа с сапфировыми глазами и волнами тёмно-рыжих волос. Головушка наклонена назад, очи сомкнуты, ротик приоткрыт. В ноздрях почудился запах духов. Мгновение спустя грёзы рассеялись.

«Не оплошай, Тимофеюшка. О тебе думает Софи. Её родной батюшка не мелкая сошка, а богатый приват-доцент. Ты всего лишь начинающий учитель. Если выполнишь поручение, будет тебе благорасположение».

В том же доходном доме жительствовал учитель латыни Коршунов. Какое счастье, что коллега в буквальном смысле закрывал глаза на Софи, нарочито отворачивался и никоим образом не пылал к ней страстью. Бывало, приписывал ей холодный взгляд, подобный сосульке, а рыжие оттенки волос уподоблял ртути.

В достопамятные недавние лета разночинец был неравнодушен к рулетке, покамест не заменил крутящееся колесо астрономическим хобби. В каждом обороте рулетки он видел вращение Земли вокруг оси, а движение небесной сферы в живом воображении астронома-любителя было стократ быстрее видимого. Молодой педагог пресытился звёздами и после открытия игорного