Резервный экипаж - Юрий Ляшов

компьютера высветилась надпись: «Старт». Вибрация от корпуса передалась на кресло, когда «Фокус» мягко скользнул вниз. Ангар в обзорных экранах сменился полумраком разгонного тоннеля. Плавно потянув джойстик, я придал ускорения «Фокусу». Мимо замелькали лампы освещения, сливаясь в сплошные люминесцентные полосы, а в следующий миг челнок вырвался в космическую темноту.

Бескрайнее полотно чёрного бархата, украшенное щедрой россыпью сверкающих искр. Оно завораживало, манило призрачными надеждами на разгадку вселенских тайн. Люблю момент, когда давящую тесноту разгонного тоннеля сменяет величественная бесконечность космоса. Я замер, позволив себе немного полюбоваться пейзажем пустоты. Звёзды и потом никуда не денутся, но первые секунды в космосе самые впечатляющие. Продолжая ускоряться, челнок удалялся от «Пангеи». Этого правила не требовали – так хотел я. Нам достался красивый звездолёт, но смотреть на него лучше с расстояния. Большой колониальный корабль, он потому и немаленький, что увидеть его целиком получится только с дистанции в пару километров. Через три минуты, повинуясь моим командам, двигатели на крыле развернулись, начав торможение, а ещё через минуту я направил челнок к кораблю.

Правду говорят, что истинная красота кроется в простоте. «Пангея» выглядела великолепно. Практически километровая серебряная сигара. Всё. Ни нагромождения сложных конструкций внешнего оборудования, ни торчащих в разные стороны лопухов антенн или парусов солнечных панелей. Просто и изящно. По давней традиции на округлом боку корабля красовалось его название и исполинских размеров бортовой номер. «01» – это не просто место «Пангеи» в иерархии космофлота, но и значимость нашей экспедиции. Уже скоро к Эдему потянутся вереницы судов, прочно связывая новую колонию с метрополией. Но именно нам предстояло сделать человечество межзвёздным видом.

– «Фокус-2» вышел на позицию, – доложил я, активировав связь с «Пангеей». – Приступаю к визуальному осмотру.

– Принято, Второй. Работай. – Голос Дмитрия Сергеевича казался немного озабоченным. Наверное, он тоже хотел летать, но вынужден был координировать нашу работу из ЦУПа корабля.

– Командир, – тихо позвал я, позволив себе неформальное обращение, – что со стартовым экипажем?

– Двенадцать человек всё, – с нескрываемой горечью ответил Дмитрий Сергеевич. – Восьмерых передали медикам. Остальных ещё ищем.

– Принято.

Я не стал больше ничего спрашивать. Размерами «Пангея» действительно впечатляла: три полноценные палубы, огромный грузовой трюм, инженерная зона с доками и ходовым отсеком, плюс десятки технических шахт и сервисных тоннелей. На таких площадях поиск пострадавших становился задачей весьма непростой. И всё же мы с командиром искренне надеялись на успех. Система заставляла нас переживать эмоции по-настоящему.

Я вернул челнок к «Пангее» и пустил его над фюзеляжем, осматривая корпус у носа. Чуть дальше таким же поиском видимых повреждений занимался ещё один челнок. Подо мной медленно проплывала кажущаяся бесконечной серебряная равнина. Там под слоями обшивки мои друзья боролись за живучесть корабля. Я погрузился в тяжёлые размышления, когда по общей связи заговорил капитан:

– Экипаж, внимание! Приготовится к отстрелу аварийного реактора! «Фокус-1», занять позицию для принудительного извлечения! Второй, страхуешь его!

Дмитрия Сергеевича я уважал. Во-первых, уважать полковника майору положено без дополнительных условий. А во-вторых, он был профессионалом – зря пугать не стал бы. Выходит, инженерам не удалось стабилизировать ядерную реакцию. Теперь «Пангее» придётся попрощаться с одним из трёх реакторов и с третью ходовой мощности. И это полбеды: значит, у будущих колонистов на Эдеме окажется на одну АЭС меньше. Это правило я помнил с первого дня участия в проекте: любое наше действие в полёте отразится на будущей колонии. «Пангею» сконструировали так, что после высадки все её модули и узлы ждала вторая жизнь в объектах колониальной инфраструктуры. Потому и относиться ко всему на борту полагалось с особой бережливостью. В общем, раз капитан решился выкинуть реактор – дело и вправду дрянь.

В обзорных мониторах «Фокус-1» проворно подошёл к кораблю и завис в паре десятков метров над корпусом, там, где фюзеляж сигары немного расширялся, переходя в раструбы дюз. Листы обшивки «Пангеи» неспешно открылись, обнажив пылающее чрево аварийного отсека. Вместе с остатками атмосферы в космическую пустоту взметнулось облако бушующего пламени. У меня мурашки побежали по коже от осознания, что внутри отсека мог остаться кто-то из пожарной команды. Они до последнего боролись с огнём, но решили сбросить реактор, возможно, пожертвовав собой.

Не специально, но я стал присматриваться, подсознательно выискивая выплывающие из отсека человеческие фигуры. Я не ошибся и через мгновенье увидел их. Первому космонавту повезло – разорванный взрывом, он умер мгновенно. А вот его напарник ещё жил. Космонавт неистово барахтался, стараясь ухватиться за края обшивки, но руки каждый раз срывались со спасительных выступов. Его уносило в космос, навстречу медленной смерти от ран и удушья. Сквозь треск радиоактивных помех, забивающих эфир, прорезался полный боли голос. Он отчаянно просил помощи – система умела заставлять верить в происходящее. Мне бы хватило небольшого манёвра, чтобы снизиться и подобрать бедолагу, но оставить позицию я не мог. У меня же приказ: страховать занимающегося извлечением реактора челнок! Я скрипел зубами, до хруста сжимал кулаки, провожая взглядом уже плохо различимую фигуру. Да чего же он так вопит? Знает же, что мы обязаны обезопасить корабль с экипажем и будущими колонистами. Смерть одного человека ради спасения всей команды – цена высокая, но приемлемая. Нам твердят это ещё с Земли.

В следующую секунду из распахнутого нутра «Пангеи» вырвалась яркая вспышка. Я вскрикнул, зажмурившись – перед глазами поплыли ослепительно-белые шары. Повезло, что смотрел я не на реактор, а на мчащегося в бесконечность космонавта. Да и на такой дистанции системы челнока успели отфильтровать световой поток. А вот пилоту первого «Фокуса» повезло меньше: на секунду эфир взорвался его протяжным, наполненным болью воем, который сменился пугающей тишиной. Скорее всего, световым излучением парню выжгло глаза. Я с холодным равнодушием констатировал, что он не сможет даже самостоятельно вернуть челнок в ДОК, а уж про извлечение реактора и думать нечего.

– Выброс! Выброс, мать его! – закричал Дмитрий Сергеевич. – «Фокус-1», вытаскивай реактор! В инженерном все «двести»! Первый, почему не работаешь?! Реактор вот-вот рванёт!

Вот теперь я испугался по-настоящему – взрыв реактора гарантированно уничтожит «Пангею». Не знаю, за кого я боялся больше, но подумал в этот момент о Вике. Она в медицинском модуле боролась за жизни пострадавших. Она никогда их не оставит и не бросится к спасательным капсулам. Уже и не вспоминая, что вокруг лишь виртуальная симуляция, я направил челнок к створам ходового отсека. Повреждённый «Фокус-1» лёг в дрейф и, конвульсивно подмигивая навигационными огнями, медленно удалялся.

– Командир, я «Фокус-2», – спокойно заговорил я, заставляя челнок зависнуть. – Первому нужна помощь. Извлечением займусь я.

– Хорошо, – отозвался Дмитрий Сергеевич. – Давай аккуратнее. У нас минута, не больше. Нужно отбросить его хотя бы на десяток