Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

– Михель, поговори с теми, которые вывешивают планы эмиграции в Штаты, – распоряжался супруг Перуджи. – Если бундестаг примет запрос О’Хары, многим придётся рвать повестки и уматывать в Америку.

Ребята шли, занятые сами собой, а внедорожник с Сотерелем на борту уже рулил к ним.

– Начали.

Крутая чёрная тачка резко вильнула к тротуару; дверцы открылись одновременно и резко, выскочили пять (семь? восемь? – свидетели путались) стремительных молодчиков в масках и комбинезонах расплывчатого, тающего в воздухе цвета (песочного? серого? синего? – врали свидетели), вмиг разметали ошарашенных студентов – будто кегли! – сграбастали одного, бросили в чёрное авто и…

«Я очнулся, когда они уже уехали. Меня так треснули по голове – я думал, глаз выбит. Я всё видел в крови. В травмпункте сказали, что у меня сломаны три ребра. Это было как обвал. Словно мы шли по рельсам, и нас сбил поезд на полном ходу. И эта штука лежала… да, глушитель телефонов. Я подумал, это мина. Эльза кричала: «Боже, что они сделали! Помогите, кто-нибудь!» По-моему, люди вокруг ничего не поняли, так быстро всё случилось. Раз-раз, и готово. Он исчез! Я не видел, кто стрелял. Было совсем тихо, только – шмяк, шмяк, бамс, удар, искры из глаз, и я лежу».

«Они схватили его, как полицейские из спецназа – за руки, за волосы, за ноги, оторвали от Перуджи, подняли, как куклу, и швырнули внутрь. Наверно, это был «шэр-дю-канон», их авто. Номер я не видел. Один держал пистолет. Перуджа хотела встать, он толкнул её ногой обратно наземь и выстрелил. Будто в кино, и я сейчас не верю. У неё лопнул лоб и лицо развалилось, а потом живот. Она ещё стучала ногами. Он поглядел на меня и кинулся к машине. Под Перуждей была лужа крови, она сразу умерла».

Река Лайне и Среднегерманский канал с его разветвлениями дают кинднепперам в Ганновере богатые возможности, особенно когда они хорошо оснащены. Тем более, рукой подать до Северного моря, а там – много новых островов, образовавшихся в ходе потопа.

Пилот направил «шэр-дю-канон» прямо с набережной в воду.

– Ох, эти лихачи!.. – осуждающе заметил маразматик, удивший рыбу.

Волны от падения ещё не улеглись, а внедорожник всплыл, подворачивая под себя колёса и закрывая их заслонками; ударили фонтанчики насосов. Затем из-под кормы амфибии с рёвом вырвались пенные струи, и чёрная машина ринулась вперёд, набирая скорость, пока не обрела глиссирующий ход.

– Как наш заказ? – полуобернулся Сотерель.

– Успокоился. Лекарство действует отлично.

– Что у нас дальше? – Фур отделил магазин от «русака» и заботливо осмотрел оружие.

– Остров Хезель.

– Опять?.. – Манипуляции с заказами настораживали Фура, с юности привычного к правильной работе: «Сделал – получил». Сотерелю приходилось убеждать приятеля, что совсем не глупо получить дважды за одно дельце. Тем более, надбавку получает только экипаж «шэр-дю-канона».

– Разве случалось, чтоб с Хезеля кто-то вернулся?

– А вдруг?

– У второго заказчика «вдруг» не бывает.

– По мне, спокойней было б – груз к ногам, и прощай, бэби. Чисто! Иногда я думаю, что это не слишком честно, когда человека копируют в ста экземплярах. На органы – дело понятное, так всегда было, но клоны… Есть в этом что-то безбожное. Представь, что встретишь себя, барана…

– Надеюсь, нашему заказу это не грозит.

– Да! кому нужен такой оригинал – смутьян и активист! – Казалось, совесть Фура успокоилась на этом. – Главное, чтоб не требовали предъявить голову, как доказательство. Второму заказчику нужен живой…

– Предъявим кисть, вполне достаточно.

На одном из безлюдных топких островков команда пересела с глиссера-амфибии в поджидавший её небольшой экраноплан, но сперва опытный Фур отрезал кисть от туго перевязанной руки заказа. Тот дёргался, стонал, но не проснулся.

Экраноплан пронёсся через большую брешь в давно размытой, рухнувшей плотине. Защитные сооружения, уступив напору волн, превратились в отмели и при отливе кое-где виднелись над водой. Изредка торчали бетонные надолбы. На накренившихся, немощных от ржавчины опорах стоял готовый обвалиться щит с упрямым девизом: «Здесь мы остановим море!» Надпись облезла и еле читалась.

Прибой по-своему перекроил остатки суши, вылизал берега и устроил заливы. Земля проседала. Штормовые нагоны и оползни уносили почву и дома. Под водой гнили поля, леса и кладбища. Полузатопленные посёлки – пустые и ободранные. Иногда среди выступавших из воды руин стояла плоская широкая плавбаза и мерно поводила стрелами кранов, подбирая утиль цивилизации. Немцы не желали отдать морю ни стенной панели, ни гвоздя.

Хезель был на плохом счету. Опустевший и заброшенный урбан-объект допотопных времён выглядел, как техногенная крепость, в спешке оставленная гарнизоном и с тех пор разрушавшаяся под ударами штормов.

Царство коррозии, упавшие циклопические башни, пробоины в стенах, вой ветра в пустых окнах, плеск волн в чёрных тоннелях, отмели битого стекла. Казалось, здесь Чума билась с Цивилизацией – и победила. Даже старьёвщики редко сюда заезжали и старались не ночевать на Хезеле.

Приводнившись на гондолы-поплавки, экраноплан медленно шёл вдоль череды сооружений, высоких и изломанных, похожих на тёмные скелеты гигантов, умерших стоя. Небо затягивали облака; из провалов между руинами выползала тьма.

– Говорят, – промолвил Фур, вышедший на крыло вслед за Сотерелем, – подземные ходы отсюда шли до Гамбурга и Гельголанда. Их рыли гигроботы. Они так и сдохли в тоннелях, или копали, пока не погаснет реактор. Как черви.

– Да, на дне много всего. – Сотерель тщательно оглядывал нагромождение развалин, за которым виднелись уродливые бастионы Хезеля. – Направо!

При высадке заказ стал шевелиться, водить головой; лицо его кривилось, губы вздрагивали, взгляд бессмысленно плавал.

– Что… Вы…

Его бегом перенесли к входу в здание. Второй заказчик сохранял инкогнито – товар для него складывали в камере, откуда коридор вёл к нижним этажам, и закрывали наружную дверь.

Когда заказ очнулся, железные створки уже сомкнулись, щеколда опустилась. Из коридора, издали, доносились частые шажки, словно по мелкой воде шлёпали маленькие человечки. Что-то тёрлось и скреблось о потолок и стены. Заказ едва успел осмыслить, что вместо кисти у него – культя в бинтах.

Звуки из-за двери доносились глухо, слабо, но достаточно, чтобы Фур перекрестился.

– Ясно,