Бог смерти на полную ставку - Ирина Кизимова

воды. Ноги шлепали по образовавшимся лужам, лишь чудом не затопившими все вокруг. Видимо какие-то крохи божественных сил остались в этом месте, не давая ему загнить и разрушиться окончательно. Коридор разветвлялся, я тяжело вздохнул и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнул: «Эй, есть тут кто живой?»

«Или мертвый!» — немного подумав добавил я, но на мои мольбы ожидаемо никто не отозвался. Бабки, видимо выполнили свою часть уговора и таки свалили в заслуженный отпуск.

Попытался найти ответ в голове Аида, должен же там быть хотя бы план Царства мертвых, чтобы появилась возможность найти кого-то из подчиненных, которые могли бы мне помочь, или хотя бы личные покои, где, наверняка, остались хоть какие-то признаки жизни.

Копаясь в голове Бога смерти я выяснил, что много столетий назад он пытался захватить трон своего старшего брата Зевса, строил козни, собирал армию, даже пытался достать заточенных титанов из Тартара, но план пошёл прахом. И ожидаемо после такого предательства абсолютно все от братьев-олимпийцев до последней нимфы отвернулись от него. Вдобавок ко всему прочему, из-за того, что Аид мало времени уделял основным обязанностям, Царство мертвых пришло в упадок. Души никто не контролировал, и они просто собрались где-то на задворках, заполняя собой всё бесконечное пространство в безмолвном ожидании своей участи.

Обстановка угнетала, Персефона капала на мозги, взывая мрачного мужа к жизни, но в конце концов сдалась, умоляя вернуть ее матери. Кажется, Аид просто дал на это добро в очередном депрессивном эпизоде, нейтрализовав действие гранатовых зёрен, которыми сам же накормил похищенную богиню, дабы та не сбежала.

Смысл существования будто покинул его, Царство мертвых как-то справлялось само, благо Харон продолжал перевозить души. Цербер без внимания хозяина одичал, сбежав в район близ Тартара. Единственными, кто побеспокоился о состоянии Аида были мойры, да и то, как сказать «побеспокоились», просто решили, что будет забавно посмотреть на то, как Аид сделает то, на что с самого начала времён не решался ни один Бог. Всех устраивал свой статус в иерархии, кроме Бога смерти, который едва услышав о возможности заменить себя и оставить обязанности, клещами уцепился за эту возможность.

Всего в попытках найти подходящую было испытано более ста тысяч душ за последнюю сотню лет. Суть ритуала была проста — найти душу, способную выдержать божественную мощь и стать для неё сосудом. Мероприятие, казалось бы, изначально обречённое на провал, но блеклый шанс всё же был. Десятки тысяч людей умерли раньше срока по прихоти Бога, которому не терпелось сдать пост, и это мойры ещё пытались хоть как-то контролировать ситуацию. На этом моменте воспоминаний я понял: человеческая жизнь ничего не значила для высших сил. Аид лишь искал инструмент, не задумываясь выдергивая души из тела без возможности вернуть их обратно. Мойры в свою очередь тоже резали нити жизни без толики сожаления.

Эгоистичные боги, играющие людьми и избавляющиеся от неугодных как от мусора, не вызывали у меня никаких теплых чувств. Я не собирался менять порядок вещей, но раз уж получилось заиметь силу Аида, то так и быть покажу им, что будет, если с Богами начнёт играться человек.

Пока копался в воспоминаниях, не заметил, как коридор закончился огромной дверью из тёмного дерева, за которой обнаружилась заваленная хламом комната. Я порадовался, что от Богов не воняет, глядя на груду скомканных тёмных полотен на широком ложе. Осколки разбитого зеркала нашлись в расписной амфоре в углу, заваленном каким-то бумажным мусором. Смотреться в такое было дурной приметой, и я решил попробовать представить его целым, может, моя сила повлияет на целостность несчастной вещи.

К счастью, интуиция не подвела. Магия имела цвет голубого пламени, и вскоре в моих руках действительно оказалось тяжёлое зеркало, которое я поспешил приладить в углу, который быстро расчистил от хлама. В холодной глади я не увидел ничего кроме живого мертвеца… Всклокоченные тёмные волосы до колен, в некоторых местах спутавшиеся настолько, что расчесать их не представлялось возможным. Осунувшееся лицо и померкшие ледяные глаза с огромными мешками, будто их обладатель не спал по меньшей мере вечность. Тёмная ткань туники мешком висела на худом теле, подчёркивая лишь обтянутый бледной тонкой кожей скелет. Если бы Бог мог умереть от истощения, он бы это сделал. Я невольно вспомнил узников концлагерей и прикусил сухую, потрескавшуюся губу.

Масштаб бедствия поражал. Так что первым делом я подхватил валявшийся неподалёку кинжал, с подозрением глянув на запёкшуюся кровь, напоминающую ржавчину, и без всяких сожалений срезал всю длину, мысленно подравняв чёрные космы синим пламенем, позволив божественной силе поработать за меня. С превеликими трудами нашёл чистую тунику и переоделся после лёгкого душа в виде струй ледяного источника в соседней комнате. Приведя, наконец, внешний вид в относительный порядок, я двинулся на поиски единственного оставшегося в Царстве мёртвых «человека». Рано или поздно лодка Харона появится в водах реки Стикс, и я смогу завести с ним разговор.

Пока шел по памяти Аида к реке Стикс, пытался более-менее освоиться с божественной магией, для начала осветив мрачный коридор, бегущий впереди. Мне нравилось, как голубые языки пламени отделялись от тела и летели в нужном направлении, полностью выполняя мысленные указания.

Открывшееся взору зрелище было далеко не из приятных, кое-где своды еле держались и грозились в любой момент упасть на голову. Это было бы опасно, если бы в Царстве Бога смерти все не были по умолчанию мертвы. Странно было осознавать себя единственным живым в этом мрачном месте, и я даже не представлял себе надолго ли это?

Собравшись с мыслями, я остановился у разрушенной стенки, пытаясь выправить ее магией. Поскольку никто из мойр не счел нужным объяснить мне: «как сила Бога работает», я делал так: представлял результат и старался на нем сосредоточиться, будто вкладывая в свой посыл нечто невидимое. Окутанная пламенем, каменная кладка послушно восстановилась, и я сделал то же самое с ближайшим видимым коридором, заставляя скопившуюся воду уйти глубоко в землю, а дорогу под ногами высохнуть. Память Аида подсказывала, где стоит свернуть, а я ремонтировал вынужденные владения по всему пути.

На поверхность, в привычном её понимании, выйти не удалось, но туннель привёл меня к каменистой местности, на которой нависало тяжелое темное небо, плотно затянутое грозовыми тучами. Стикс, о которой я лишь читал ранее в мифах Древней Греции и мельком видел в памяти Бога, на деле не выглядела как река в прямом смысле. Это была скорее некая темная тягучая субстанция, гладь которой никогда не тревожил ветер, да и его