Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова

class="p1">Она окинула взглядом ухоженный двор усадьбы — теперь здесь будет кому бегать, она глянула на вишневые деревца в палисаднике напротив окон — теперь будет кому лакомиться недозрелыми плодами, и будет кого сгонять с большой черемухи возле забора — все теперь вокруг наполнилось новым смыслом. Будет кого приваживать к хозяйству, будет кого учить шить-вышивать и печь пироги. Все у нее теперь будет как полагается, и соседки перестанут показывать на нее пальцами как на ущербную…

Ребенок зашевелился. Женщина взяла недавно рожденное существо на руки и поцеловав, прижала к груди.

— Солнышко мое, — прошептала она взволнованно. — Никому, никому мы тебя не отдадим!

Не успела она это вымолвить, как калитка забора, отгораживающего их усадьбу от улицы, открылась, и во двор вошла сгорбленная старуха неопределенного возраста, с клюкой. При виде ее хозяйка дома судорожно обняла дитя и попыталась прикрыть его фартуком.

— Зачем явилась, Лизавета? — вымолвила она пытаясь за злостью скрыть испуг, потому что переступившая границы их двора старуха слыла ворожеей и знахаркой, в просторечии именуемая «ведьмой». — Мы тебя не звали, у нас все здоровы!

— Поздравить с будущим пополнением семейства! — молвила ведунья. — Духи благословили вас. Помнишь, ты приходила ко мне давеча? И сегодня мне видение было — не пустая ты. Сын у тебя по весне родится, но к алтарю его не носи, своя судьба у него будет, по его выбору.

— А ты, — обратилась она к мужику, — езжай к фельдшерице в больничку, скажи, пусть справку напишет, что родила, мол, твоя жёнка дочку, пока ты в городе был. А что не отмечались вы нигде, так это чтобы не сглазить — все же знают, как долго у вас детей не было, вот и скрывались вы ото всех. Скажешь, что роды принимала я. Да тюль, что ты из города привез, с собой прихвати ей на подарок…

Часть I

Спроси у березы

Глава I

Две двери

Остановив машину напротив старого пятиэтажного здания, отреставрированный фасад которого выглядел достаточно респектабельно, но ничего особенного в смысле чудес не обещал, Станислав Львович глянул на вывеску интересовавшего его офиса и поморщился.

«Под березой», — да, ему сюда.

Искомая береза, не слишком высокая, но достаточно кудрявая, росла тут же, в трех метрах от крыльца подъезда, не заслоняя от посетителей ни высокой двери из полированного дерева с двумя массивными бронзовыми ручками, выполненными под старину, ни двух табличек по обе стороны упомянутой двери. Само крыльцо издали казалось мраморным. Оно было невысоким — всего на три ступени, но эти три ступени означали для Станислава Львовича последнюю надежду. Полиция оказалась бессильна. А здесь… Ему настойчиво рекомендовали эту контору как специализирующуюся на розыске пропавшего. В том числе и людей.

Станислав Львович медленно привел свою «Ладью» в движение, чтобы переместить ее на прилегавшую к подъезду парковочную площадку, и вышел, машинально захлопнув и заблокировав за собой дверцу. Ноги его с трудом передвигались — он просто заставлял себя идти. Потому что никакой надежды внутри себя он не ощущал — он просто выполнял просьбу своей жены, не выдержав ее слез и пустого, остановившегося взгляда в никуда.

Все верно — на левой табличке на стене возле двери черным по белому было написано: «Детективное агентство». Ниже было написано расписание — часы приема посетителей…

Станислав Львович протянул руку к ручке высокой массивной двери и нажал на нее. Дверь неожиданно легко открылась, пропуская его в миниатюрный вестибюль типа тамбура, из которого далее вели две двери напротив друг друга, оббитые кожей, только одна кожа была черной, а другая — белоснежной. Впрочем, стены вестибюля-тамбура тоже были отделаны «под кожу», только светло-коричневую, охристую, почти золотистую.

Прямо по курсу, на торце вестибюля помещались кресло-тумба, темное покрытие которого казалось мягким, и небольшой полированный столик с письменным прибором. Прибор представлял из себя ручку на спиральном крепеже, воткнутую в нечто вроде старинной чернильницы-непроливайки. Между столиком и черной дверью располагался широкий кожаный диван, точнее софа, поскольку подлокотник у этой конструкции для сидения был только один.

Что могло бы поразить человека, склонного к восточной эстетике, так это обилие зелени на стенах вестибюля. Высажена она была весьма искусно: там, где полагалось бы быть плинтусам, сплошным рядом высились однотипные квадратные керамические горшки, и из центра каждого тянулся стебель с мелкими листочками, доходя до потолка либо заворачиваясь аркой над дверями с табличками и мебелью.

Однако Станислав Львович к восточной эстетике склонен не был, тем более сегодня. Все это его глаза отметили чисто машинально, как и надпись на белой двери: «К Мадам Дрэе». Вот только ему надо было к двери черной, туда, где на стене была прибита скромная черная табличка с набором букв, гласивших: «Детективное агентство «Под березой». Он потянул на себя ручку двери и переступил порог.

К его удивлению, внутри никаких чудес не было — растения наличествовали, но в умеренном количестве: в виде двух кадушек возле входа, где росло нечто вечнозеленое широколиственное, и трех бра с неприхотливой традесканцией. Бра были подвешены на стене напротив окна, а окно было забрано жалюзи. Строгость и деловитость помещению придавали два стола, один явно для приема посетителей, с двумя пустыми креслами напротив друг друга.

Второй стол располагался под прямым углом к первому, непосредственно под окном, в комплекте с двумя вращающимися стульями, один из которых, с подлокотниками, занимала красивая молодая девица. Золотистоволосая, чернобровая, с несколько бледноватым цветом лица, она была одета в строгий деловой костюм светлого цвета. Впрочем, банальное слово «девица» к молодой особе в костюме не очень шло. Ее так и хотелось назвать иностранным словом «леди», и лицо ее словно излучало притягательность, которую в XIX веке именовали магнетизмом.

Интерьер дополняли два шкафа с папками и книгами и картины под бра, визуально увеличивавшие интерьер помещения. Над центральным столом висела карта-план города с окрестностями, похоже что интерактивная. Это было и все — впрочем, на обоих столах кроме деловых бумаг стояло по компьютеру и стационарному телефону — дисковому, под старину.

Лицо девушки показалось Станиславу Львовичу знакомым — он прошел и сел, но не напротив нее, а на стул возле центрального стола. Девушка подняла голову, и посмотрела на посетителя — глаза у нее были черными и блестящими — таких Станислав Львович не видел уже лет двадцать как. Они и притягивали, и пугали — казалось, сама темная ночь отразилась в них, оставив по звездочке в каждом из зрачков.