Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова

Услужливая память мгновенно перенесла его на двадцать лет тому назад, когда он был юн, легкомысленен и не то чтобы сверх меры влюбчив, но устоять перед обаянием черноглазой блондинки со звездами вместо зрачков просто не смог. Это было лето, когда решалась его судьба, хотя он о том еще не подозревал — он приехал вместе с родителями осматривать лесную деревеньку, возле которой те намеревались совместно с компаньонами построить нечто вроде санатория с турбазой — два в одном. Деревня должна была впоследствии поставлять обслуживающий персонал и полноценное экологически правильное питание, а пока могла дать некоторое количество строителей и прочих работников типа вальщиков леса и низовых малоквалифицированных исполнителей.

Место было просто шикарным, и имело только одно «но» — деревенские жители твердили про какую-то священную рощу, которую не только вырубать, но даже трогать было нельзя во избежание мести лесных духов. Отец называл это суевериями и смеялся, когда хозяйка дома, где они временно поселились, многозначительно поджав губы, пересказывала ему разные ужасы, происходившие с теми, кто пытался гулять там в неурочное время или оторвал там хотя бы единую веточку.

В ее рассказах фигурировали и сломанные ноги, и осы-убийцы, и утопление в болоте, и просто смерть оттого, что человек начинал ходить кругами и не мог выбраться.

— Вон Кирьянов Федька пошел туда на спор, что папоротнику нарвет на Ивана Купалу, так вернулся домой весь в ожогах и волдырях. Чуть не помер.

— Так не помер же.

— Травница наша откачала, Леська. Чем-то она его намазала — как рукой сняло. Но больше он в ту рощу ни ногой.

— В крапиву попал, наверное, — сказал отец.

— В заросли борщевика его завело, а не в крапиву.

— От ожогов борщевика мазей нет, — осторожно сказала мать.

— А я и баю — помирал он. Но Леська наложением рук лечить умеет — ведьма она (при этих словах хозяйка дома понизила голос до шепота и перекрестилась). Знается она малёхо, хитрости разные ей известны, как по лесам безопасно бродить и со зверьми разговаривать, чтобы не трогали.

— Ну-ну, — сказал отец примиряюще.

В первую же субботу Стас пошел на танцы в тамошний клуб и сразу же приметил в стайке девчонок невысокую тонкую блондинку, державшуюся несколько отчужденно да и одетую не то чтобы немодно, но как-то на особину. Подол ее юбки был на пару сантиметров длиннее, и блузка самопальной, а не купленной в торговой точке. Впрочем, наряд ей шел и выгодно оттенял светлую кожу с нежным румянцем, пухлые губы, покрашенные помадой приглушенного оттенка и чудесные выразительные глаза, казавшиеся черными под бархатом густых длинных ресниц.

Блондинка посмотрела в сторону Стаса, улыбнулась ему — и он погиб.

«Моя!» — подумал он про себя, готовый передраться за нее со всем селом. Он подошел к девчонке на негнущихся ногах и пригласил на танец. Да и не отходил от нее весь вечер, а после проводил до дома и пригласил на свидание, позабыв даже спросить ее имя. Впрочем, себя он тоже не назвал — соображалку у него в тот вечер отшибло начисто: он не помнил, что говорил, и время для него пронеслось единым мигом.

Впрочем, договориться о свидании на следующий день он все же догадался, а услышав согласие, ликовал так, что сам себя не узнавал.

— Меня зовут Олеся, — представилась ему девушка при их следующей встрече. — А тебя Стас, да? Твои родители хотят построить у нас базу отдыха.

Она произнесла это так печально и столь тревожно, будто сообщала о трагедии мирового значения.

— Все верно, — подтвердил Стас. — Ты считаешь, будто это плохо?

— Смотря где они намереваются расположить базу.

— Это ты про березовую рощу собираешься мне в мозги вкручивать? — Стас намеренно добавил в тон реплики дозу сарказма. — Я думал, в вашей деревне только старые бабки верят во всякие россказни о духах, загубленных душах и прочей чертовщине. Тебя вон ведьмой назначили… Или у вас в селе еще какая Леся живет, с вот таким носом и длинными желтыми клыками?

Девчонка сверкнула белозубой улыбкой и засмеялась.

— Конечно, я никакая не ведьма, но другой Леси у нас в деревне нет. А на травах чуток знаюсь, потому что я в медицинский поступать готовлюсь. Вот и изучаю фармакологию по книжкам и Интернету.

— И всю-всю местную флору опознать можешь?

— Думаю, что да. Мне один лесной дедушка все показал, еще когда мне лет десять было, да баба Лиза. А я потом в книжках прочла, от чего каждое растение пользуют, и запомнила.

— А заговоры?

— Какие заговоры?

— Ну, настоящей ведьме положено всякую ерунду бормотать, когда она зелье варит.

Девчонка снова рассмеялась:

— Я же сказала тебе: я не ведьма. А березовую рощу твоим родителям и в самом деле лучше не трогать. Священная она. На вас все село обозлится, если вы нарушать начнете и над обрядами изгаляться.

— А ты можешь сводить меня туда и все там показать?

Девчонка задумалась. Пробегавшая мимо собака внезапно остановилась и начала заливисто лаять на Стаса, а затем зарычала так, что ему стало не по себе.

— Прекрати, Жучка! — строго сказала девчонка, обращаясь на этот раз к животному. — Стас наш гость. Он хороший парень и не собирается делать ничего плохого.

Псина заворчала и снова что-то пролаяла.

— Домой! Кому говорят — домой!

Собака отпрыгнула в сторону и побежала дальше. Стас смотрел на всю картину и в сердце у него на мгновение мелькнуло подобие испуга. Хозяйка домика, где они остановились, говорила правду: эта девчонка и впрямь была не из обычных. Он глянул ей в лицо, которое выражало легкую насмешку, поймал взгляд черных бездонных глаз, и испуг его сменился любопытством.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Почему она меня послушалась? Потому что некоторые животные, поумнее, понимают человеческую речь. В Жучке примесь волчьей крови, и она еще щенком выделялась из остальных…

Так, болтая, они шли по улице, и Стас даже не подозревал, что из всех окон, где горел свет, за ними наблюдают местные жители. Он еще не знал, что в деревнях секретов не бывает — все знают обо всех все. Или по крайней мере все самое главное. Его только несколько удивляло, что девчонка не только не позволяет себя обнять, но вообще старается держаться от