Быть неизменным - Тимофей Иванов

у себя дома не только их, но и каких-нибудь скинхедов или казаков с нагайками, которые топят за расовую чистоту северного человека или нравственность с верой в единственно правильного бога. Мне вообще не нравятся любые агрессивные фанатики, не желающие жить по человечески. Их тупость оскорбляет мои религиозные чувства научного атеиста, который твёрдо верит, что человек должен быть куда дальше от обезьяны, чем сейчас. Хотя их вообще много чего оскорбляет от депутатов с золотыми унитазами и продажных судей с особняками, до мелких чиновников и ментов, которые вообще за закон, но «за деньги да». Слуги народа, мать их так. Работали бы как положено, а не себе в карман, так давно бы на Марсе яблони цвели.

Пока я отвлёкся от двигателей на социальные проблемы, автобус благополучно доехал до моей остановки. Раздражение от близости родного дома как рукой сняло, а настроение поднялось. Я выбрался из чрева транспорта, нашарил в кармане пачку сигарет и вскоре задымил, подойдя к пешеходному переходу. Надо бы конечно опять бросать, но месяца полтора назад мы с коллегами обмывали прошлый проект, который был наконец закончен и под пиво я как-то не удержался от табачной заразы. Не зря говорят, что синька предатель.

— Закурить не найдётся? — поинтересовался у меня подошедший к зебре парень в круглых очках с небольшими диоптриями.

— Найдётся — кивнул я, вновь достав пачку. Да уж, нынче не «святые девяностые», в Купчино от этого вопроса можно не стрематься. Наверно это значит, что движение к светлому будущему, не смотря на всё сопротивление прямоходящих обезьян, всё таки идёт. И это хорошо.

— Спасибо — проговорил он — А можно ещё зажигалку?

— Ни говна, ни ложки? — я понимающе усмехнулся, выдав требуемое.

Обижаться на подколку «студент» не стал и через пару секунд вернул мне источник пламени. Зелёный как раз загорелся и я собрался сделать шаг на проезжую часть вместе с остальными людьми, когда слева раздался грохот. Повернув голову, я увидел как на нас боком буквально летит внедорожник. Тело среагировало само, делая прыжок спиной вперёд, пока разум как-то равнодушно отметил, что горе-водятел разогнался до явно не нужной в городе скорости и решил проскочить на красный, но облажался.

А помимо него, лажанул я. Для шага вперёд я слегка сместил центр тяжести, это стало роковой ошибкой. Я просто тупо чуть-чуть не успел со своим прыжком и кусок технологичного металла как в замедленной съёмке смял сначала хиленькое, почти декоративное ограждение проезжей части, а потом добрался и до меня. В животе и ногах будто взорвались гранаты, настолько сильной была вспышка боли. Меня отбросило назад и кажется несколько раз приложило об асфальт. С трудом открыв глаза и попытавшись пошевелиться, я застонал, а через мгновение констатировал:

— Вот и всё.

Моё брюхо не выдержало встречи с уже покорёженным, острым железом, кишки попросились на воздух. Кровь покидала моё тело, а вместе с ней уходила и жизнь. Боль же вероятно была относительно терпимой лишь от шока. Да и какая разница? Я принципе я уже не жилец, терпеть осталось недолго. Переведя взгляд на разбитый джип, который был совсем недалеко, я увидел как на водительском кресле шевелится молодой чернявый парень, которому едва ли есть восемнадцать. Похоже кто-то взял у отца тачку, чтобы покататься и таки доездился. Но зато инженеры позаботились о безопасности, мелкий засранец был жив и кажется даже относительно цел. Теперь папочке придётся тратиться на адвокатов и те самые взятки судьям, но судя по цене машины, деньги чтобы отмазать чадо от тюрьмы у него найдутся.

На очередном судорожном вдохе, в нос проник запах бензина и переведя взгляд ближе к задним колёсам разбитой тачки, я подумал, что возможно погорячился. Топливо вытекало на асфальт, а совсем рядом лежала моя дымящаяся сигарета. День был не по осеннему жарки, с парами бензина тут сейчас всё очень хорошо. Я снова перевёл взгляд на водителя и выдавил через боль полные злости слова:

— Гори в аду…

Парень будто услышал мой слабый шёпот через разбитое, на половину вывалившееся на капот стекло и посмотрел мне в глаза. Я ухмыльнулся и с секунду мы глядели друг на друга, пока наконец не прогремел взрыв.

Попытавшись проморгаться от вспышки света, я с удивлением понял, что не могу этого сделать по той простой причине, что у меня нету ни глаз, ни век. Как собственно нет и физического тела. По всем признакам от меня осталось только то, что принято называть душой. И сейчас эта субстанция следовала куда-то по странной реке из золотистого света среди полной пустоты, которую было видно не только спереди, но и с иных сторон. Зрение, к моему удивлению, стало охватывать все триста шестьдесят градусов, но странным образом это не вызывало дискомфорта. Я же пытался как-то повлиять на своё движение, дёрнуться хоть куда-то. Но ни вверх, ни вниз, ни в право, ни в лево мне подвинуться не удалось. Попытка затормозить так же окончилась провалом. Но вот ускорится неожиданно получилось.

Не имея иных альтернатив и не желая просто двигаться по течению, я стал пытаться его обогнать, пока вдруг не почуял… что-то. Какое-то узнавание. У меня не было носа, а потому я явно не мог обонять, однако без глаз золотистый поток душ был вполне виден. И видна была душонка того, кто отправил меня сюда. В реальности взрывы машин отнюдь не так зрелищны, как в кино, но похоже кое-кому всё таки хватило произошедшего «хлопка». Я не мог зарычать от злости, но мне оказалось вполне по силам вцепится в эту мелкую ошибку пьяных родителей. Он беззвучно взвыл от боли, но мне было достаточно простого понимания, что я смог причинить ему хоть какой-то вред. Отомстить хоть чем-то. За себя. За того парня в очках. За молодую девушку, что стояла рядом с нами, роясь в своей сумочке. За немолодого мужика, что похоже возвращался к семье с работы, но не дошёл. За…

Не успел я закончить свою мысль, как река света будто чуть заметно дрогнула, а меня выкинуло из неё с какими-то мелкими обрывками моего убийцы, что остался беззвучно выть в золотом потоке. Пустота приняла мою душу, а затем превратилась в звёздное небо, когда мельчайшие точки света появились в непроглядной тьме. Не успел я восхитится открывшимся видом, который наблюдал не глазами, как мной то