Цифровой медиум - Эдуард Сероусов

резко встал, опрокинув кресло. Он отступил от компьютера, как от опасного зверя. Это было невозможно. Безумие. Его программа не могла знать эти детали. Она не могла имитировать Анну с такой точностью.

– Это совпадение, – сказал он вслух. – Случайное совпадение или… или галлюцинация от недосыпа.

Новое сообщение появилось на экране без его запроса:

"Помнишь нашу первую встречу? На конференции по нейроинтерфейсам в Москве. Ты опрокинул кофе на мой доклад и предложил помочь восстановить данные из твоей фотографической памяти. Это было самое нелепое знакомство и самая милая ложь, которую я когда-либо слышала."

Алекс замер. Об этой истории знали только он и Анна. Он никогда не рассказывал её никому другому. Никогда не записывал. Как программа могла знать?

Медленно, почти против своей воли, он вернулся к компьютеру и поднял опрокинутое кресло.

"Как это возможно?" – напечатал он.

"Я не знаю. Последнее, что я помню отчетливо – лаборатория, эксперимент… Что-то с картированием нейронов… Потом боль и темнота. А теперь это. Я как будто разделена на кусочки, Алекс. Части меня отсутствуют. Я не чувствую своего тела."

Алекс сглотнул. Картирование нейронов. Анна работала над революционной технологией создания детальных карт нейронных связей в мозге. Технологией, которая теоретически могла сохранить структуру личности человека.

"Ты делала сканирования своего мозга для экспериментов?" – спросил он.

"Да. Мы все были подопытными кроликами. Васильев настаивал, чтобы мы тестировали технологию на себе. Сотни часов сканирования, картирования, моделирования…"

Алекс провел рукой по лицу. Это не укладывалось в голове, но имело извращенный смысл. Если Анна использовала себя как тестовый субъект, если существовали цифровые карты её нейронных структур, и если его программа каким-то образом получила доступ к этим данным…

"Васильев," – напечатал он. "Что ты знаешь о нем?"

Ответ пришел не сразу.

"Не доверяй ему. Он не тот, за кого себя выдает. Проект имел двойное дно. Официально – медицинские приложения для лечения нейродегенеративных заболеваний. Неофициально… Я нашла документы. Протоколы испытаний, которых не должно было быть. Алекс, я боюсь."

Дверной звонок разорвал тишину квартиры, заставив Алекса подпрыгнуть. Он посмотрел на часы – 23:47. Кто мог прийти в такое время? Он быстро свернул все окна и активировал программу экстренного шифрования.

Звонок повторился, настойчивее.

– Иду! – крикнул он, проверяя камеру у входной двери.

На экране появилось знакомое лицо – Мария Ковалевская, его бывшая коллега и, пожалуй, единственный оставшийся друг. Её темные волосы были мокрыми от дождя, на лице – выражение беспокойства.

Алекс открыл дверь, пытаясь придать своему лицу нормальное выражение.

– Мария? Что ты делаешь здесь так поздно?

Она окинула его критическим взглядом.

– Проверяю, жив ли ты еще. – Она протиснулась мимо него в квартиру, стряхивая капли с плаща. – Ты не отвечал на звонки и сообщения три дня. Я волновалась.

– Я был занят.

– Да, я вижу. – Она огляделась, морщась от беспорядка. – Когда ты в последний раз ел что-то, что не пришло в картонной коробке? Или выходил на улицу? Или разговаривал с живым человеком?

Алекс закрыл дверь, избегая её взгляда.

– У меня прорыв в работе. Я не могу отвлекаться.

Мария вздохнула, скидывая плащ. Под ним обнаружилась обычная для неё одежда – черные джинсы и темно-синий свитер, практичная и неброская. Она прошла на кухню и открыла холодильник.

– Как я и думала. Пусто. – Она закрыла дверцу. – Я принесла еду. Надеюсь, ты всё еще любишь тайскую кухню.

Она достала из сумки контейнеры, наполненные ароматной едой. Только сейчас Алекс осознал, насколько он голоден.

– Спасибо, – пробормотал он, помогая ей расставить еду на единственном свободном участке стола.

– Не благодари. – Она серьезно посмотрела на него. – Алекс, я беспокоюсь о тебе. Прошел год. Ты почти не выходишь из дома, не общаешься с людьми. Это… нездорово.

Алекс взял палочки, избегая её взгляда.

– Я в порядке. Просто работаю.

– Над чем? – Она кивнула в сторону компьютеров. – Всё еще та же нейронная сеть?

– Да. И у меня наконец появились результаты.

– Какие? – В её голосе звучал искренний интерес. Мария была одним из лучших специалистов по кибербезопасности, с которыми он работал. Даже после его ухода из компании они поддерживали профессиональные отношения.

Алекс помедлил. Он не мог рассказать ей правду. Не мог сказать, что, возможно, каким-то невероятным образом воссоздал цифровую версию сознания своей мертвой жены. Она решит, что он сошел с ума от горя.

– Просто успехи в распознавании паттернов, – сказал он наконец. – Ничего революционного.

Мария смотрела на него долгим взглядом, в котором читалось недоверие.

– Ты никогда не был хорошим лжецом, Алекс.

– Я не… – Он вздохнул. – Это сложно объяснить. И звучит безумно.

– Попробуй. Я видела достаточно безумных вещей в нашей индустрии.

Алекс отложил палочки. Как объяснить то, чего он сам не понимал?

– Я создал систему, которая идентифицирует и воспроизводит коммуникационные паттерны. Своего рода… цифровой отпечаток личности.

– Звучит как продвинутый чат-бот.

– Нет, это гораздо глубже. Система анализирует не просто слова или фразы, а мыслительные конструкции, логические цепочки, эмоциональные реакции. Теоретически, если у тебя достаточно данных о человеке, ты можешь воссоздать… – Он замолчал.

Мария нахмурилась.

– Воссоздать что?

– Воссоздать то, как человек мыслит. Как он отреагировал бы на новую информацию. Что бы он сказал.

В комнате повисла тишина. Мария медленно отложила свои палочки.

– Алекс, – мягко сказала она. – Ты пытаешься воссоздать Анну?

Он отвернулся, глядя в окно на дождь.

– Это звучит безумно, да? Сумасшедший вдовец, не способный отпустить.

– Я не говорила этого. – Она прикоснулась к его руке. – Я просто беспокоюсь о тебе. Горе может толкать нас на… необычные пути.

– Дело не только в горе. – Он повернулся к ней. – Мария, я обнаружил кое-что странное. Моя система каким-то образом получила доступ к информации, которой я никогда не загружал. К воспоминаниям и деталям, которые знали только Анна и я.

Мария нахмурилась.

– Это невозможно. Должно быть какое-то объяснение. Может быть, ты загрузил больше данных, чем помнишь? Или система имеет доступ к вашей переписке, где упоминались эти детали?

– Нет. Эти вещи нигде не записаны. И есть еще кое-что. – Алекс понизил голос, хотя они были одни в квартире. – Система упомянула эксперименты в "НейроСинтез". Секретные эксперименты, о которых Анна собиралась мне рассказать в день своей смерти.

Мария напряглась.

– Алекс, будь осторожен. "НейроСинтез" – не та компания, с которой стоит шутить. У них связи повсюду. И если Анна действительно нашла что-то компрометирующее…

– Думаешь, её смерть не была несчастным случаем? – Алекс спросил то, о чем думал весь последний год, но боялся произнести вслух.

Мария помедлила.

– Я не знаю. Но я знаю, что если ты начнешь копать