Агентство «Энигма» - Сергей Баранников

— Павлов, давайте не сейчас, — произнёс Кирилл Витальевич. Мужчина коснулся моего плеча и отвёл в сторону.

— Я не совсем понимаю зачем вам понадобились мои услуги, — признался я. — Констатировать смерть этого мужчины мог любой другой целитель. Или вы не хотели, чтобы о его преждевременной кончине стало известно широкому кругу лиц?

— Вообще-то я рассчитывал, что вы присмотрите за Алексеем Павловичем пока отстранены от работы, но мои охламоны проморгали его, что сулит всем большие проблемы.

— Он был такой важной шишкой?

— Фамилия Гале́цкий вам о чем-нибудь говорит?

— Боюсь вас разочаровать своим ответом, но нет.

— Чего и следовало ожидать, — презрительно хмыкнул Мадьяров. — Это вас и выделяет на фоне реальной знати. Вы ведь даже не знаете влиятельные семьи нашей губернии. А всё потому, что получали образование не в элитной гимназии, а в учебном заведении для простолюдинов. А Галецкие, между прочим, очень могущественный род и дружны с императорской семьёй.

— Не стоит, Кирилл Витальевич, я в порядке. — вмешалась женщина. — Нужно быть сильной и довести до конца дело, которое начал мой брат и избавиться от этой вещи. К тому же, нам нужно отыскать убийцу отца и брата. Что на счёт этой истории, она началась не так давно. Месяц назад отцу пришло письмо, в котором неизвестный заявляет свои права на драгоценность и требует вернуть её исконному владельцу, пока она не начала приносить горе всем окружающим.

— Месяц назад потомок Георга фон Валентайна прибыл в Россию с визитом в составе дипломатической делегации. Он хотел встретиться с Павлом Леонидовичем, но Галецкий ответил отказом. Тогда же мужчина написал письмо, в котором требовал вернуть наградной палаш его отца.

— Могу я взглянуть на это письмо? — поинтересовался я.

— Разумеется, — согласилась Анна Павловна. Женщина поднялась и выскользнула из комнаты, но через пару минут вернулась с несколькими листами бумаги. К счастью, в школе я ещё застал те времена, когда изучали немецкий, а язык Гёте и Ницше не особо изменился в этом мире, поэтому мне приблизительно удалось понять что было написано на бумаге.

— Вы понимаете по-немецки? — удивился Мадьяров.

— А вы думали, мои знания ограничиваются курсом гимназии для простолюдинов? — ухмыльнулся я, припоминая имперскому сыщику наш недавний разговор.

— Отец воспринял это письмо как чью-то злую шутку и не придал ему значения, и даже когда выяснилось, что автором письма был действительно родственник сражённого в бою офицера, его отношение к этому письму не изменилось, а ровно через неделю он внезапно умер, принялась объяснять Анна.

— К тому времени Дитер фон Валентайн, внук Георга, уже вернулся на родину, поэтому он не может быть причастным лично к этой истории, — вмешался в наш разговор Мадьяров. — Мы проверили его связи за время пребывания в стране, но ничего подозрительного не нашли.

— И никого нового в доме за последний месяц не появлялось? — задал я очень важный вопрос.

— После смерти матери отец вёл уединённый образ жизни и не посещал светских мероприятий, а мы с братом не тревожили покой этого дома, поэтому с друзьями виделись в общественных местах, или гостили у них.

— Насколько я понимаю, палаш остался в вашем доме?

— Разумеется! — произнесла Анна и поднялась с места, чтобы принести его нам и продемонстрировать.

— Павлов, имей уважение к хозяйке этого дома! — прошипел мне на ухо Мадьяров, когда женщина в очередной раз покинула комнату. — Не заставляй её постоянно бегать.

— Я просто пытаюсь распутать эту историю, — парировал я, разведя руками.

— Простите, но оружие исчезло, — пролепетала девушка, вернувшись в комнату. — Буквально сегодня утром оно висело в кабинете отца, но теперь его там нет.

— Кто-то посещал или покидал дом за этот день?

— Сейчас уточню, — ответил Кирилл Витальевич и потянулся к телефону. Через минуту у него уже был готов ответ. — Кухарка выходила утром за продуктами. Водитель возил её на машине Галецких, а в районе обеда Алексея Павловича навещал его друг, Виктор Изюмин.

— Вы же не думаете, что это он мог отравить Алёшку и выкрасть драгоценность? — ужаснулась девушка. — Они были дружны с братом, и я бы никогда не подумала, что Витя способен на подобный поступок. Он очень благородный человек и поддерживал нашу семью в такое сложное время.

— Мы подозреваем всех, но обвинять можем только когда получим веские доказательства, — ответил я, заслужив недовольный взгляд Мадьярова. В общении со знатью он был куда более мягким, а я продолжал рубить с плеча, потому начальник ищеек невольно выбивался из привычного сурового образа.

— Прислугу уже допросили?

— Ещё нет, но все уже задержаны для допроса. Я займусь ими как только мы закончим здесь.

— Мне бы хотелось поприсутствовать при допросе, — признался я.

— Исключено.

— Зачем тогда вы вообще меня притащили сюда?

— Я ведь уже говорил об этом, но теперь ситуация несколько меняется. Анна Павловна — последняя из рода Галецких. Я хочу, чтобы вы присмотрели за ней. Безопасность мы обеспечим, а ваша задача — проверять пищу на наличие яда и деть всё, чтобы сердце этой женщины продолжало биться. И потом, вы здесь потому, что Павел Леонидович лично попросил привезти вас.

— Меня? — удивился я. Неужели моя репутация распространилась и до Яра-на-Светлице? И тем невероятнее это слышать, учитывая, что Галецкие — знатная семья, которая не будет обращаться за помощью к кому попало.

— Если быть точным, он просил привезти вашего отца, но раз Александра Ивановича с нами больше нет, я решил прихватить вас.

Узнаю логику типичного вояки. Нужно привезти Павлова, значит, приказ будет выполнен. Даже если это невозможно. Так или иначе, а Павлова начальник имперских ищеек привёз, пусть и немного не того, решив что для выполнения миссии сгожусь и я. Интересно, а если бы у меня был талант, как у Лёни, или наш род прервался бы? Мадьяров искал бы однофамильца, или смирился бы с невозможностью выполнить поручение?

— Но почему Павлу Галецкому понадобилось видеть именно моего отца?

— А откуда у вас этот перстень? — удивилась Анна, обратив внимание на украшение на моём пальце. Я настолько привык к нему за эти месяцы, что забыл о