Энигма времени - СанаА Бова

набирающего силу. Каждый обратный щелчок стрелок резал тишину, оставляя за собой невидимый шрам. Лиам поднял взгляд на окно. Там, за стеклом, голографические вывески продолжали свою бесконечную игру света, слепя глаза и заливая улицы жидкими красками. Но теперь в их мерцании было что-то тревожное, почти зловещее, как если бы город сам предупреждал его о надвигающейся опасности.

Дождь за окном рисовал на стекле небрежные узоры. Капли стекали вниз, как слёзы, смазывая отражение вывесок и размывая границы между реальностью и этим странным мигом. Лиам почувствовал, как его ладони стали влажными, но не от дождя – от липкого, нервного пота.

Он понятия не имел, во что ввязывается. Но чувство, что первый шаг уже сделан, что дорога, ведущая в неведомую бездну, началась, не оставляло его. Это был не выбор, а неизбежность. Часы продолжали тикать, их звук становился всё ближе, почти интимным, как чужое дыхание в тёмной комнате. Лиам знал: обратного пути не будет.

ГЛАВА 1: ТАЙНА ХРОНОМЕТРА

Лиам сидел в полутемной комнате, где тусклый свет настольной лампы отбрасывал слабые, неуверенные отблески на стены. Его тень, вытянутая и искажённая, дрожала вместе с пламенем электрического света, создавая иллюзию присутствия ещё кого-то. Карманные часы лежали перед ним, словно артефакт из другого мира, их металлический корпус мягко поблескивал, отражая мигающий свет рекламного дрона, лениво пролетавшего за окном. Свет прошёл по ним, как прилив, на миг подчеркнув гравировки, прежде чем погрузить комнату обратно в тени.

Стрелки всё так же двигались назад, отбивая ритм, который казался чужим, неестественным. Этот ритм не подчинялся привычному ходу времени, он был странно завораживающим, почти гипнотическим. Лиам не мог отвести взгляда. В его голове возникла мысль, абсурдная, но настойчиво повторяющаяся: часы не просто шли – они жили. Их движение было не механическим, а органическим, будто в этом металлическом сердце пряталась чужая жизнь, чужая воля, которая знала гораздо больше, чем когда-либо мог постичь он сам.

Он протянул руку, чтобы коснуться их. Его пальцы нерешительно скользнули по крышке механизма, осязая изящные гравировки – линии, напоминавшие звёздные карты, запечатанные на металлическом небосводе. Но звёзды эти давно исчезли с реального неба, скрытые под бесконечным смогом мегаполиса, где яркие огни и голограммы заменили природный свет. Узор был холодным и странно притягательным, словно он не просто украшал часы, но содержал в себе подсказку или предупреждение.

В его голове звучал один и тот же вопрос, как глухой стук молотка: почему он? Почему эти странные часы оказались у его двери? Почему они выбрали его? Ответа не было, лишь тиканье, которое, казалось, стало громче, почти оглушающим в этой тишине.

Лиам даже не осознал, как его пальцы, ведомые каким-то инстинктом, нажали на едва заметную кнопку, скрытую на корпусе. Мгновенно часы издали едва слышный щелчок, будто выдохнули, освобождая скрытую силу. В тот же миг комната изменилась. Воздух, раньше лёгкий и сухой, стал тяжёлым, насыщенным странной энергией. Он наполнился напряжением, как перед грозой, когда электричество пробегает по коже, заставляя волосы встать дыбом.

Краем глаза Лиам заметил, как секундные стрелки вдруг замерли, застыв в невозможном покое. Затем исчезли звуки. Всё – шум далёких двигателей, мягкий шёпот дождя за окном, даже его собственное дыхание – исчезло, оставив за собой абсолютную тишину. Она была настолько густой и всеобъемлющей, что казалась физической. На мгновение Лиам подумал, что оглох, но тиканье часов всё ещё звучало в его сознании, как последний голос в пустоте.

И тут пространство вспыхнуло. Это был не свет, а что-то большее, похожее на взрыв реальности, который на миг вывернул мир наизнанку. Комната содрогнулась, но не физически, а как будто её границы были вырваны из времени. Лиам инстинктивно закрыл глаза, но свет проникал сквозь веки, пронизывая каждую клетку его тела. Это было чувство, словно кто-то выдернул его из привычного мира, заставляя столкнуться с чем-то, что не поддаётся человеческому пониманию.

Когда он пришёл в себя, мир вокруг изменился. Свет настольной лампы, который раньше казался тусклым и ленивым, теперь стал резким, обжигающим, словно кто-то повернул регулятор яркости до предела, заставляя комнату утонуть в неестественном блеске. Тени, прятавшиеся по углам, исчезли, оставляя пространство оголённым и уязвимым. Лиам зажмурился, пытаясь привыкнуть к резкой смене освещения, но даже с закрытыми глазами он чувствовал, как этот свет будто просачивается под веки, проникая в его сознание.

За окном уже не было привычной суеты. Город, который он знал, исчез, уступив место странной, незнакомой версии самого себя. Улица выглядела… иначе. Брусчатка на мостовой была чистой, почти идеально ровной, как будто её только что уложили. Машины, те самые капсулы, в которых ещё недавно люди скользили по шоссе, исчезли бесследно. Вместо них по улице неспешно проехал странный фургон. Его корпус поблёскивал тусклым металлом, а на боках были нарисованы символы, которые Лиам не мог расшифровать. Они выглядели одновременно древними и технологичными, будто пришли из двух несовместимых эпох. Его пальцы невольно сжались на краю подоконника и он поспешил выйти на улицу, пытаясь понять что произошло.

Люди двигались по тротуарам, но их внешний вид заставил Лиама задержать взгляд. Их одежда напоминала стиль середины двадцатого века: женщины в приталенных пальто и шляпах с вуалями, мужчины в строгих костюмах с галстуками и широкополыми шляпами. Каждый из них выглядел так, словно шагнул с фотографии старого журнала. Но их лица… На них не было выражений. Безмолвные, отчуждённые, они проходили мимо, будто по заранее заданному маршруту, и никто из них, казалось, не замечал, что что-то не так.

Лиам вытер пот со лба. Он почувствовал, как его ладонь слегка дрожит.

– Это что, шутка? – пробормотал он, но его голос, слабый и надтреснутый, прозвучал так, будто сам не верил в сказанное.

Он оглянулся снова, но улица продолжала жить своей странной, беззвучной жизнью. Самым странным были рекламные билборды, которые мелькали на фасадах зданий. Их яркость и динамика были почти привычны, но лица на них принадлежали людям, которых Лиам не знал. Их глаза казались неподвижными, их улыбки – слишком натянутыми, чтобы быть естественными. Надписи под этими изображениями были на языке, который он не мог прочитать. Однако что-то в них казалось знакомым, как если бы алфавит был собран из осколков прошлого и настоящего, но в неправильной последовательности.

Сердце Лиама сжалось. Его дыхание стало поверхностным, и мир вокруг начал казаться всё более давящим, словно воздух сгущался, затрудняя каждое движение. Он автоматически посмотрел на часы на запястье. 22:03. Время казалось правильным. Эта