Курс на СССР: На первую полосу! - Тим Волков

Он отвел взгляд в сторону, и на его холеном лице промелькнула растерянность. Редкое чувство для человека, уверенно идущего по жизни. Он явно готовился к трусливому оправданию, даже к откровенному хамству, но никак не к прямому признанию.

— Вот как… — протянул он наконец, и в его голосе впервые появились ноты задумчивости. Он медленно кивнул, как будто собирая пазл у себя в голове. — Это… неожиданно. Но… это хорошо.

Он еще раз кивнул, уже более уверенно, как бы убеждая себя.

— Ты, я посмотрю, парень не глупый. И не из той тусовки всяких шалопаев, — он небрежно махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливого насекомого. — Работаешь, делом занимаешься. Это ценно.

Мои внутренние органы совершили сальто. «На работу ходишь». Значит, он уже проверил. Уточнил. Навел справки. Возможно, даже следил за мной. Эта мысль жгла, как раскаленным железом. Я понял, что каждое мое движение отныне будет под пристальным вниманием. Любой неверный шаг, и игра будет раскрыта.

— Поэтому, — его голос снова стал твердым, начальственным, но теперь в нем звучало не столько угрозы, сколько… условия. — Если уж у вас там что-то такое… серьезное намечается, то дружи. Но чтобы все было прилично. Чтоб я не слышал никаких глупостей. И чтобы ее эта богемная шелупонь не тянула назад. Ты меня понял?

— Вполне, Виктор Сергеевич, — я кивнул, стараясь, чтобы в голосе звучало уважение и готовность следовать правилам. — Я понял.

— Прекрасно, — он кивнул своему человеку, и тот снова открыл дверь. — Свободен. На сегодня все.

Я вышел на улицу, и на этот раз ноги подкосились не от страха, а от осознания чудовищной ответственности за двойную игру, в которую только что ввязался. Я добровольно влез в логово зверя, и теперь предстояло убедить его, что я свой. И все это время помнить, что за мной наблюдают. Постоянно.

Дверь «Волги» захлопнулась, и она бесшумно тронулась с места. Я остался стоять посреди двора, с гудящей головой и тяжелым камнем на душе. Я сделал свой выбор. Теперь предстояло безупречно сыграть свою роль.

* * *

Утро в редакции началось с привычной суеты. Водитель Федя опоздал на работу и все, кто был свободен подключились к загрузке фургона, чтобы вовремя успеть доставить прессу по торговым точкам. Потом искали среди почты потерявшийся бланк возврата. А потом Николай Степанович срочно собрал всех у себя в кабинете для какого-то важного разговора.

С торжественным, несколько суровым выражением лица он встал у тумбы и зачитал постановление правительства о начале всесоюзной кампании по укреплению трудовой дисциплины.

— Безусловное соблюдение трудового распорядка! Борьба с прогулами и опозданиями! Повышение производительности труда во имя успешного выполнения плановых заданий!

Его не терпящий возражений голос гремел набатом. Людмила Ивановна старательно записывала что-то в блокнот, остальные старались придать своим лицам выражения бдительности и энтузиазма.

— В связи с этим, — Николай Степанович отложил бумагу и окинул присутствующих проницательным взглядом, — в нашей газете с этого номера вводится постоянная новая рубрика «Вся страна на трудовой вахте»! В которой мы будем освещать успехи передовых предприятий города и района в деле укрепления дисциплины и повышения эффективности труда!

В воздухе повисла пауза, густая и тягучая. Все понимали, кому-то предстоит эта «почетная миссия».

Взгляд редактора медленно прополз по лицам и остановился на мне.

— Воронцов! — он произнес это так, будто назначал добровольца. — Это задание для вас. Ваш стиль, ваша энергия как нельзя лучше подходят для освещения такой важной темы. Сегодня же отправляетесь на Завод радиотехнического оборудования. Там уже предупреждены. Пишите о прогрессе, о передовиках, о новых методах организации труда. Материал нужен к пятнице. Вопросы есть?

Вопросов не было. Было лишь легкое недоумение. Почему я? Почему не кто-то из более опытных сотрудников?

Через час я уже стоял на проходной. Гул машин, запах мазута и металла, потоки рабочих в синих и серых спецовках, типичный образ большого завода. Меня встретил несколько зажатый, но дружелюбный мастер участка, представившийся дядей Мишей.

— Ну, что, журналист, пошли знакомиться с нашей трудовой вахтой? — он хитро подмигнул. — Смотри да записывай. Только, чур, все как есть, без прикрас!

Дядя Миша принялся водить меня по бесконечным цехам.

— Вот, смотри! — он с гордостью указал на громадный станок, выштамповывающий из листа металла какие-то сложные детали. — Пресс кривошипный, усилием в двести пятьдесят тонн! Красавец, а? Видишь, как шпарит?

Щелк. «Зенит» зафиксировал кадр.

«Снимки, где Виктор Сергеевич передает документы стоит придержать, — внезапнопронеслось в мозгу. — Те снимки мой главный козырь. Если я разыграю его сейчас, я останусь ни с чем. А так, это моя защита».

— А здесь гальванический цех, — дядя Миша понизил голос, будто делясь секретом. — Здесь печатные платы покрываются особым составом, чтоб не окислялись. Тут тише, чем в других цехах, но воздух… знаешь, химия. Не каждый выдержит.

Одуряюще воняло кислотой и чем-то сладковатым. Женщины в белых халатах и респираторах, похожие на хирургов, молча работали, наклонившись над ваннами с разноцветными жидкостями. Их руки в толстых резиновых перчатках ловко орудовали щипцами, опуская в растворы зеленые прямоугольники плат. Я поймал в объектив взгляд одной из них: усталый, но внимательный, устремленный на контрольные лампочки прибора.

— Красота, да? — дядя Миша посмотрел на них с отеческой нежностью. — Золотые руки. Чуть дрогнет рука, брак. А брак у нас не любят.

Щелк. Еще один портрет. Не парадный. Тяжелый взгляд, скрытый под маской.

«К тому же один передающий документы человек, это еще не вся сеть. — мысли о разоблачении шпионской деятельности Виктора Сергеевича не давали мне покоя. — Это верхушка айсберга. Если я сейчас все сорву, я никогда не узнаю, кто тот человек на скамейке, кому именно идут эти бумаги, какова вся цепочка. А вот мое новое положение „почти своего“, дает мне шанс это выяснить. Узнать больше. Собрать неопровержимые доказательства уже не одной встречи, а всей их деятельности. Новое редакционное задание даёт мне возможность увидеть множество людей. Возможно, я смогу опознать того самого человека. Где-то же он работает?».

— Ну, а это сердце нашего завода, сборочный цех! — взмахом руки он показал огромное пространство, где по конвейерной ленте, как по реке, плыли, нарастая как снежный ком, будущие радиоприемники. — Видишь, в начале конвейера голые корпуса, а с другого, уже готовый продукт!