Лекарь Империи 10 - Александр Лиманский

Васнецов стоял у камина, глядя в огонь. В руках он вертел что-то — при ближайшем рассмотрении оказались старинные янтарные четки, потемневшие от времени и частого использования.

Он перебирал их механически, отсчитывая невидимый ритм. Лицо было спокойным, но жилка на его виске мелко подрагивала — верный признак сильного внутреннего напряжения.

Серебряный стоял в самом темном углу, почти сливаясь с тенями. Неподвижный, как статуя. И он молчал.

Обычно от него исходила аура контролируемой угрозы — как от дремлющего хищника, готового к прыжку. А сейчас — пустота.

Громов нервничал. Сейчас он был на грани полноценного нервного срыва. Его лицо блестело от пота, хотя в подвале было довольно прохладно. Руки тряслись так сильно, что он в конце концов спрятал их за спину. Взгляд метался по комнате, не задерживаясь ни на чем дольше секунды. Классические признаки надвигающейся панической атаки.

— Ну наконец-то! — он бросился ко мне, но остановился в полушаге, словно наткнулся на невидимую стену. — Разумовский! Вы… вы понимаете, что происходит? Император! Сам Император придет сюда!

— Я в курсе, Федор Ильич. Успокойтесь.

— Успокоиться⁈ — его голос сорвался на визг. — Как я могу успокоиться⁈ Если что-то пойдет не так, нас всех… всех…

Он не договорил, схватившись за горло, словно уже чувствовал на нем тугую петлю.

Фырк оживился на моем плече.

— О, смотри-ка, двуногий! Этот скоро зубы сотрет.

Я мысленно согласился с Фырком.

Рядом из воздуха начал проступать золотистый силуэт. Сначала смутные контуры, потом детали. Ррык, призрачный лев этой больницы, материализовался с присущей ему неспешной, ленивой грацией. Он потянулся, зевнул, демонстрируя полупрозрачные клыки.

— Надо же, какое сборище, — прогудел он. — Последний раз столько важных шишек здесь собиралось, когда… а неважно, — равнодушно махнул он лапой, — главное тогда обошлось без Императора.

Громов как раз в этот момент попытался налить себе воды из хрустального графина. Его руки тряслись так сильно, что вода плескалась во все стороны. Половина пролилась.

— Да что ж такое! — он попытался вытереть огромную лужу рукавом своего пиджака, но только размазал ее по полированной поверхности стола.

Фырк хихикнул.

— Смотри, двуногий! Он так трясется, что сейчас обмочится! Может, подсунуть ему утку заранее? Или памперс предложить?

Ррык величественно кивнул.

— Человек явно не на своем месте. Пахнет от него страхом на весь подвал. И еще… — лев принюхался, — … дешевым одеколоном. «Шипр» что ли? Пытается замаскировать запах пота. Безуспешно.

Громов поднес дрожащий стакан к губам. Руки тряслись так сильно, что вода выплескивалась ему на подбородок. Он сделал судорожный глоток, поперхнулся, закашлялся. Стакан выскользнул из мокрых пальцев и с глухим стуком покатился по столу.

— Осторожнее! — крикнул Васнецов, успев подхватить стакан у самого края.

Но Громов уже тянулся за графином. Его рука дрогнула, тяжелый графин качнулся и с грохотом упал на каменный пол. Вода растеклась темным пятном, осколки хрусталя хищно блеснули в свете камина.

— Да что с вами такое, Федор Ильич? — Анастасия подскочила к нему, ее лицо исказилось от ярости. — Вы что, первый раз на важной встрече⁈ Соберитесь немедленно!

Она размахнулась и отвесила ему звонкую, от души, пощечину. Хлопок эхом отразился от каменных стен.

Громов прижал ладонь к вспыхнувшей щеке. На его глазах выступили слезы — то ли от боли, то ли от унижения.

— П-простите… я просто… я просто очень волнуюсь… Император же… сам Император…

— Да заткнитесь вы! — Анастасия была в ярости. — Вы позорите всех нас! Если не можете держать себя в руках, выйдите вон!

— Н-нет! Я справлюсь! Честное слово, справлюсь!

Он попытался выпрямиться, изобразить на лице остатки достоинства. Получилось жалко — как у побитого пса, который из последних сил пытается вилять хвостом.

Фырк буквально покатывался со смеху на моем плече.

— Вот это цирк! Шапито отдыхает! Только клоунов не хватает для полного счастья! Хотя нет, вон Громов вполне сойдет за Петрушку!

Ррык философски заметил:

— Странное дело. Зачем брать такого человека на столь важную встречу? Он же развалится при первом серьезном давлении. Как карточный домик на ветру.

И правда, очень странно. Громов здесь был очевидно слабым звеном. Зачем он им?

Цирк. Дешевый, плохо срежиссированный балаган для простаков. Вот только для кого было это представление? Для меня? Чтобы убедить, что встреча реальная? Или…

Моя мысль не успела оформиться.

Дверь распахнулась — резко, с оглушительным грохотом. В комнату ворвались пятеро людей в черной тактической форме.

Их движения были четкими, отработанными до полного автоматизма. За три секунды они заняли ключевые позиции по периметру комнаты, перекрыв все возможные пути к отступлению.

В их руках были не обычные пистолеты, а короткоствольные штурмовые автоматы. Стволы смотрели в пол, но пальцы лежали на спусковых крючках.

Профессионалы. Это было видно по всему — по тому, как они двигаются, как держат оружие, как контролируют пространство.

Императорская гвардия. Элита из элит. Эти ребята не шутили и в плен не брали.

— Всем оставаться на местах! — рявкнул один из них, судя по нашивкам — старший по званию. — Руки держать на виду! Любая попытка достать что-либо из карманов будет расценена как агрессия.

Громов побледнел. На его лице я увидел откровенный страх.

Жалкое зрелище. Хотя, признаться, я и сам ощутил, как пульс подскочил до ста двадцати. Одно дело — знать, что, возможно, придет Император. Другое — видеть его личную гвардию с боевым оружием наизготовку.

— Господа офицеры, — Васнецов медленно поднял руки ладонями вперед. — Мы ждали вас.

— Молчать! — рявкнул старший. — Говорить будете только с разрешения!

Васнецов послушно замолчал. Даже Анастасия, со всей ее аристократической спесью, не рискнула возражать. Железная хватка гвардии была сильнее ее стальной воли.

Последним в комнату вошел человек в простом темном плаще. Капюшон был глубоко надвинут на лицо, скрывая его черты. Высокий. Широкие плечи. Движения… движения были странными. Не военные, нет. Скорее, властные. Как у человека, который привык, что перед ним расступаются, а не он обходит препятствия.

Он остановился в центре комнаты. Медленно оглядел всех присутствующих — я почти физически ощущал его взгляд, тяжелый и пронзительный, хотя лица не было видно. Потом он поднял руки к капюшону и сбросил его одним плавным движением.

У меня перехватило дыхание. Все мышцы разом напряглись, готовые к бегству или драке — древняя, первобытная реакция на встречу с верховным хищником.

Фырк на моем плече взвизгнул и вцепился в воротник халата.

— Хрена се! Мать честная! РЕАЛЬНО Император! В подвале! Двуногий, это же… это же…

Александр