Где моя башня, барон?! Том 5 - Сергей Харченко

Они были приоткрыты, а охрана на пропускном пункте увидела меня и успокоилась, распахивая их. Я уже отправил сообщение Дарье, она должна была нас ждать.

Подъехали прямо через плац к лазарету, на входе которого ждала встревоженная рыженькая девушка в белом халате.

— Что опять стряслось, Володя? — Даша встревоженно посмотрела на Софью у меня на руках. — Кто это⁈ Гвоздев в курсе?

— Я с ним поговорю, Даш, — произнёс я. — Главное, возьми её на лечение. Она потеряла крови, не знаю сколько.

— Заноси, — махнула она мне, тяжело вздохнув. Мы пошли по коридору. — Ох и накликаешь мне проблем, — её голос отдавался гулким эхом, — За такое Никитич может и выкинуть на улицу. Ты же знаешь его.

— Я же сказал, сейчас поговорю с ним. Не переживай, — выдавил я, продолжая нести Софью. Она легонько простонала, затем ещё раз. Очнулась, значит всё будет с ней в порядке.

— Это же Софа, из «Пьяного гуся», — удивлённо оглянулась Даша. — Кто её так?

— Неважно. Он уже наказан, — ответил я, занося девушку в палату.

— Сюда клади, — показала Дарья на одну из больничных коек. — Всё, теперь уходи, я сама разберусь.

— Спасибо тебе, Даш, — благодарно улыбнулся я ей. — Какие конфеты любишь?

— Ой, да брось ты, — отмахнулась Даша, напряжённо улыбнувшись и суетясь возле Софьи. — Ничего не надо. Лучше передай Фёдору от меня привет. Ты ж с ним общаешься?

— Конечно, передам, — ответил я напоследок.

Конечно, общаюсь, и знаю, что этот шалопай немного подзабыл о своей большой и светлой любви. Но я напомню ему. Обязательно.

Я поднялся на другой этаж, заскочил в кабинет Гвоздева. Глава СОХ в это время поднёс большой бутер с ветчиной ко рту. Затем увидел меня, яростно блеснув глазом, и бросил перекус обратно на тарелку.

— Владимир, ты не оборзел случаем⁈ — прорычал он. — Ты волк, а ведёшь себя как вожак стаи, едрить твою печёнку!

— Никитич, там такое дело… — начал я.

— Ты дашь мне когда-нибудь поесть нормально⁈ — продолжал Гвоздев. — Что за дело опять у тебя⁈ Выкладывай, и побыстрей. Я ещё толком не обедал. Между прочим, из-за таких как ты, стремительных как понос.

— Егор Никитич, я передал в лазарет девушку, она ранена, — принялся я объяснять, наблюдая, как лицо Никитича начинает краснеть от раздражения и гнева. — Но она ненадолго.

— Здесь тебе что, бюро добрых услуг или обитель милосердия, ёкарный ты бабай? — зашипел Гвоздев, поднимаясь из-за стола. — Мы охотники, мать твою! Охотники охотятся, а не собирают с улиц раненых!

— Да ты знаешь её. Это Софья, работает в «Пьяном гусе». Ей нужна была срочная помощь, — произнёс я. — Она здесь не больше суток, обещаю.

Никитич взлохматил причёску, затем сел обратно в своё кресло и откинулся, пристально посмотрев на меня.

— Я уже запутался, какая это у тебя по счёту баба, — сказал он, затем подвинул к себе тарелку с бутербродом. — Ладно, подлечим её. Но чтоб это было в последний раз. Свободен.

Я уже был в коридоре, когда услышал вслед:

— А нет, постой-ка. Ты ведь обещал мне кое-что рассказать. Не забыл?

— Егор Никитич, я ведь говорил, что это очень долгая история. Я помню, — вздохнул я. — Как появится время, обязательно расскажу.

— Понял я всё, — отмахнулся Гвоздев. — Давай, иди уже. Чего встал? Дай поесть, говорю, нормально.

Я пожал плечами, вышел в коридор и направился к лестнице. Как же от него отцепиться? Хотя никак. Я это понимал. Никитич — мужик упёртый. В этом мы с ним очень похожи.

Выскочив, я сел в автомобиль и сообщил Жиге адрес господинницы. Надо переодеться и перекусить. Утро выдалось крайне напряжённым, калорий сожглось немерено. Поэтому надо бы их восстановить побыстрей.

Хотя по дороге заскочил в магазин одежды и приоделся в новый тёмно-серый костюм. Если так дела пойдут, я разорюсь на одежде. Надо бы прикупить особый костюм, на случай таких приключений. Чтоб он был крепким и в случае чего служил дополнительной защитой.

Как буду в следующий раз в СОХ, загляну в арсенал Елизара. Уверен, у него то, что может меня заинтересовать.

Я заранее предупредил Катерину, что буду голоден, поэтому на кухне меня ждал пир. На разложенном столе стояла куча блюд. И блюдо с пирожками находилось по центру, рядом с запечённым поросёнком, которого Катя заботливо нарезала на ароматные куски.

Я даже поймал себя на мысли, что возвращаюсь будто в свой родной дом. Но надо всё-таки позаботиться в ближайшее время о своём новом фамильном гнёздышке. Старое поместье Авдеевых я продал, а новое так и не приобрёл.

А то ненормально, что я чуть ли не корни пустил в господиннице. А как переберусь, на меня обрушится прилично хлопот. Возможно ремонт и закупка новой мебели, скорее всего нужно будет нанять горничную, найти хорошего повара. Хотя насчёт последнего как раз я проблем не видел. Буду делать доставку от Валька или господинницы. Заморачиваться я не собирался.

Хотя до этого ещё надо дожить. Пока следует разобраться с текущими задачами, которых всё ещё прилично.

Я накинулся на еду с таким аппетитом, будто не ел последний месяц. В голове бухтел Гоб, которому передавались мои ощущения. Надо и ему прихватить в кабинет побольше мясных блюд. Кроме поросёнка на столе я заметил холодец и несколько стейков и переключился на эти вкусности.

Катя размеренно цепляла вилочкой порезанные кусочки мяса и отправляла их в чувственный рот, посматривая на меня с искренним любопытством. Ну а Никифорыч хмурился, пережёвывая редкими зубами говяжий стейк.

— Опять Тамара тебя бросила, старый? — улыбнулся я, вытирая губы полотенцем.

— Чаво сразу бросила? — покосился на меня старик. — И ваще, тебя это не колышит.

— Я могу помочь, поговорить с ней, — напомнил я.

— Да не поругались мы, с чаво ты взял та! — кинул на стол вилку Никифорыч. — Всё, приятного вам аппетиту, господа, — поклонился он. Затем схватил тарелку и ушуршал в свою комнату.

— Что это с ним? — взглянул я на сдерживающую смех Катерину. — Вечно бухтит как старый пень. А тут вообще будто сам не в себе.

— Да всё нормально, — хихикнула Катя. — Просто подарил не те цветы Тамаре Паллне. От лилий началась у неё жуткая аллергия. И она в слезах покинула гостиницу, а теперь и не отвечает ему. Пройдёт.

— Ну надо же, какие страсти, — не сдержал я улыбки. — А ты какие цветы любишь?

— Только не сорванные, — ещё шире улыбнулась Катерина. — И только в горшочках. Орхидеи, фиалки… В общем, вот это вот всё моё.

— Хм… интересная позиция, — оценил я. — Срываешь цветок — значит убиваешь его?

— Как-то так,