Зодчий. Книга VI - Юрий Александрович Погуляй

— О чём я и веду речь, Михаил Иванович! — широко улыбнулся Бадевский-Донской. — Если вы откажете, все эти семьи попытаются познакомиться с вами сами. А если согласитесь, то все они будут на балу. Один вечер и всё! Невероятная экономия времени! Назовите дату, которая вам будет удобнее всего? Завтра? Послезавтра? Да что я говорю! Гость такой важности достоин лучшей подготовки. Как насчёт середины ноября?

— Очень далёкое планирование, ваше сиятельство…

— Умоляю, Михаил Иванович! Зовите меня по имени. Если неудобно, то по имени-отчеству. Значит, середина ноября? Прекрасно! Я буду ждать! Быть может, я могу вам помочь с чем-нибудь ещё?

Он горячо пожал мне руку и тряс её, может быть, чуть дольше, чем было необходимо.

— Я так рад видеть героя Ивангорода! — признался Аркадий Павлович. — Если бы я мог хоть что-то сделать для вас…

— Кстати, можете, — сказал ему я. — Мне не удалось раздобыть в вашем заведении морса. А мы тут празднуем. Может быть, в качестве исключения, найдётся стаканчик?

Князь опешил, а потом расхохотался. Щёлкнул пальцем и сказал мигом появившемуся перед ним официанту:

— Графин морса! Какого, Михаил Иванович?

— Клюквенного.

— Клюквенного. Быстро!

Побледневший официант откланялся и почти бегом двинулся на кухню. Через пару секунд дверь распахнулась, и бедолага бросился на улицу, накидывая на себя куртку.

— До встречи, Михаил Иванович, — просиял ещё раз князь и умчался, оставив меня в лёгком недоумении.

— Это ли не признание, — прокомментировал происходящее Павлов с хитрым выражением лица.

Я сел обратно за стол.

— Бал — это отличный шанс завести полезные связи, Миша, — сказал Александр Сергеевич. — Не отказывайтесь. Но будьте готовы к этому дивному, благородному серпентарию. Для нас, людей из народа, это дело сильно непривычное по первости. Потом привыкаешь. Главное, не начать шипеть.

— Не вижу в балах никакого смысла.

— Ты дворянин, Миша, — пожал плечами Павлов. — Тебе нет нужды видеть в нём смысл. Надо просто участвовать.

— Господа! — рядом с нашим столом появился официант. — Позвольте представить вам презент от большого поклонника вашего таланта.

Он бережно поставил на стол ведёрко с вином, глядя то на меня, то на Александра Сергеевича.

— Крымское сухое, господа. Винодельня Катласов, — со значением добавил официант, будто бы это всё должно было мне объяснить.

— Князь щедр, — покачал головой Павлов.

— Подарок не от князя, — добавил официант с улыбкой.

— Хм… Миша, у вас появились поклонники? — нахмурился Павлов.

— Александр Сергеевич, сам Император выделяет вас среди прочих и следит за вашими прорывами. Почему сразу я? — парировал я в ответ.

— Ну не ко мне же только что подходил сам Бадевский-Донской? Ожидаю, что теперь вас будут одаривать самые разные люди. Впрочем, не будем спорить. Уважаемый, а от кого столь дивный дар? — спросил проректор у улыбчивого официанта.

— Вот от того столика, господа, — чуть склонился он, указав кивком куда-то за мою спину. Мы, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону, и я в удивлении на миг потерял дар речи. За несколько столиков от нас сидела Милославская. Она приподняла бокал с вином, приветствуя меня. Изысканная причёска, шикарное платье с глубоким декольте и заметный, но не вызывающий макияж. Ничто в ней не было похоже на воина, вместе со мной сражавшегося в подземельях Ивангорода.

Хлопнула пробка за моей спиной, вино из подареной бутылки полилось по бокалам. Александр Сергеевич немного засуетился, торопливо отвечая на приветствие. Я же ограничился водой, тепло улыбнувшись витязю. Какой приятный сюрприз. Мне думалось, что больше мы не увидимся.

— Это, совершенно точно не мне, Миша, — тихо проговорил Павлов с заметным восхищением. — Но будь я чуть младше и не женат… То мы бы дрались с тобой за право отблагодарить даму за столь щедрый подарок. Винодельни Катласов лучшие в Империи!

Я усмехнулся и поднялся из-за стола. Милославская пригубила из бокала, не сводя с меня взгляда.

— Не помешаю? — спросил я, оказавшись у небольшого столика витязя. Место для двоих, но второй стул был задвинут.

— Совсем нет, ваше благородие, — сверкнула улыбкой блондинка. — Думаю, сама судьба привела вас ко мне в лапы, и сегодня вы уже не отвертитесь.

Я отодвинул стул, присев напротив.

— Как ваш бок? — продолжила Милославская.

— Лучше. Как у вас дела?

— Я снова умудрилась выжить, — улыбнулась она. — И, традиционно, сразу после завершения командировки выбираюсь в лучшее заведение города, чтобы отпраздновать свою счастливую серию побед. Поэтому сегодня я здесь, с бутылкой дорогого вина, в лучшем наряде и желающая познать все радости жизни. И вы, Михаил Иванович, как благородный человек, просто обязаны помочь даме!

— Рад бы, но я не пью, ваша доблесть.

— Значит, мне больше достанется! — пожала плечиками Милославская. — Но я имела в виду вашу компанию, а не обязательного собутыльника.

— В таком случае с превеликим удовольствием. Я слышал, что удалось отбить все Колодцы, — тихо спросил я.

— Сегодня ничего о работе, ваше благородие. Ни-че-го, — тряхнула волосами витязь. — Только радость жизни, договорились? Вы ведь умеете радоваться жизни? О, не отвечайте. По вам видно, что на уме одна работа. Ничего, я научу вас расслабляться. Главное, просто скажите, что у вас нет никаких планов.

Она приятно пахла. Я посмотрел на часы. До поезда оставалось всего три часа.

— Совершенно никаких, ваша доблесть.

В ресторане показался запыхавшийся официант с сумкой, он влетел на кухню и через несколько секунд в зал вышел другой, торжественно, но торопливо несущий графин с красным напитком. Я поднял руку, привлекая к себе внимание. Повернулся к Александру Сергеевичу, но тот уже собирался, тщательно пряча улыбку.

— Тогда за предвкушение интересного вечера, ваше благородие, — приподняла бокал Милославская. — Как, кстати, ваша голова?

Глава 2

Когда я проснулся — Милославской уже не было. Её номер, выходивший на набережную канала Грибоедова, находился на последнем этаже. Листва на деревьях уже почти облетела, и на дорожках обильно распустились зонты пешеходов. На столе меня ожидала записка, придавленная сверху бутылкой земляничного йогурта.

«Это было хорошо!» — было написано в ней красивым почерком. Я хмыкнул, открыл приятный утренний презент и задумчиво осушил его. После чего набрал Снегова и договорился с ним о встрече на вокзале. Мой спонтанный перенос отъезда с ночного поезда на дневной его, казалось, даже порадовал.

По дороге заехал в парочку антикварных магазинов, приглядываясь к вещицам, но ничего толком не присмотрел. Несколько вариантов второго или третьего ранга Эха, но деньги за них просили неадекватные. Не то, чтобы я не мог себе этого позволить, но и наглость поощрять не собирался.

Так