BATTLEFRONT: Сумеречная рота - Александр Фрид

— Кластерные выстрелы разрывают атмосферу, — сказал он. — Каждый раз, как ты стреляешь, что-то испаряется. Каждая планета воняет по-своему.

Таракашка быстро, резко кивнула. Она потела сильнее, чем во время боя.

Еще через пять минут оба отделения шли обратно в джунгли. Заб хотел забрать спидеры, но Намир отговорил его — у них следящие радиомаячки, а ни в одном из отделений не было специалиста, который бы достаточно быстро удалил их. Скорость решала все — над лагерем вот-вот будут СИД-бомбардировщики и уничтожат любые боевые группы повстанцев.

Так началась война на Коерти.

На второй день кампании на Коерти Намир и его товарищи по отделению все утро проторчали по пояс в стоячем болоте. В импровизированном камуфляже, наляпанном на головы и плечи, они ждали, пока пройдет имперский конвой. Намиру пришлось приказать Таракашке поставить винтовку на предохранитель, когда она начала целиться на звук, — девушка с первого боя была на нервах, и скука, похоже, ее не брала.

На пятом часу пришло сообщение от лейтенанта Сайргона, говорившее, что на рассвете конвой сменил курс. Намир громко выругался, распугав болотных ящериц. Он замерз, ноги сводило, и он сомневался, что когда-нибудь сможет смыть с себя эту грязь, но на самом деле он был не против смены плана. Нудятина кончилась, и отделение могло начать движение.

Тем полуднем Головня и Намир наполняли фляги из мутного ручья, пока Гадрен и Таракашка стояли на страже. Дезинфицирующие таблетки делали воду пригодной для питья, но только после того, как фляги отфильтруют все твердые примеси. Намир смотрел на свою, ожидая, когда та щелкнет, сигнализируя о готовности.

— Ничего не напоминает? — спросила Головня.

— Кор-Лаван, — ответил Намир. — Помню.

— Я думала, из-за тебя нам всем конец.

— И это я тоже помню.

Головня поднесла к глазам кулак, по которому ползло какое-то четырехкрылое насекомое.

— Тогда ты был совсем щенок, — сказала она. — Сопляк с галактических задворок, который думал, что воюет дольше всех нас, вместе взятых.

Намир сдержал улыбку:

— Так оно и было.

Головня пожала плечами.

— Верно. Но кто мог поверить?

Фляга мягко щелкнула. Рассмеявшись, Намир стряхнул грязь с фильтра и прикрепил ее к поясу.

К вечеру северный горизонт озарили зеленые и оранжевые вспышки. Намир знал, что десяток отделений Сумеречной роты атаковали Имперский форт, — это было частью плана с самого начала, первое крупномасштабное столкновение этой кампании. Оно развернулось в тридцати километрах от них, и Намир мог лишь ждать сигнала и наблюдать, как в небесах над джунглями один цвет сменяет другой.

Когда вечер перетек в ночь, цвета стали ярче и черные точки — пепельные хлопья СИД-истребителей, знать бы чьих, — усеяли небо. Порой среди деревьев раскатывалось эхо, подобное грому.

Гадрен не давал Таракашке даже минуты свободной, поначалу заставив ее поэтапно проверить свою экипировку и стереть влагу с винтовки. Потом они достали с десяток разных сухпайков, разложив их по вкусу согласно маркировке и действительному вкусу (на зуб). Когда они передали Намиру небольшой питательный батончик, больше похожий на накачанный химикатами клей, он не стал протестовать и молча съел его.

Намир продолжал смотреть, даже когда цветные взрывы угасли, сменившись тающим оранжевым заревом. Когда Таракашка и Гадрен упаковались в спальники и послышался стрекот ночных насекомых, к нему подошла Головня, собиравшаяся в патруль.

— Завтра? — спросила она.

— Возможно, — ответил Намир. — Или послезавтра.

Головня склонила голову набок, словно прислушивалась к чему-то далекому. Однако лицо ее оставалось спокойным.

— Думаешь, удалось? — сказал Намир.

— Форт разнесли, — уверенно сказала она. — Хотя кто знает, какой ценой. Карвер молодец, но ты же знаешь, как он действует.

Намир кивнул. Головня уже начала обход, когда он резко спросил:

— Тебе правда не хотелось бы оказаться там?

Она покачала головой.

— Я здесь не просто так, — сказала она. — Мне достаточно.

Взгляд Намира вернулся к огням на севере.

— Поспи, — сказала Головня.

Следующим утром Намир проверил мобильную спутниковую связь на предмет кодированных сообщений с фронта. Он получил лишь координаты и сообщение из четырех слов, которое после расшифровки гласило: «АТ-SТ НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ».

Гадрен произвел ревизию имеющегося вооружения, пока Таракашка и Намир сворачивали лагерь, а Головня стояла на страже.

— Три гранаты, — доложил Гадрен Намиру. — Одновременный залп может завалить шагоход.

— У нас нет права на ошибку, — сказал сержант.

Инородец мрачно кивнул:

— Согласен. Стало быть, нужны детонаторы. Одного хватит, и еще останется для…

— Нет, — перебил Намир. — Это про запас. Выкрутимся.

Их цель оставляла за собой след из сломанных стволов и сожженных деревьев. Незадолго до полудня они нагнали его: похожий на ящик с ножками вездеходный разведывательный транспорт шагал сквозь джунгли, нацеливая бластерные пушки на любое препятствие.

Первая попытка провалилась. Гадрен метнул гранату слишком сильно, и она отскочила от брони. Таракашку чуть не придавило деревом, нижняя часть ствола которого превратилась в пылающие угли от выстрела шагохода. Головня попыталась взобраться на его кабину, но упала и растянула лодыжку.

Весь полдень превратился в серию наскоков-отходов. Отделение не давало экипажу машины возобновить миссию, отвлекая внимание на себя. Гадрен раз за разом опалял металлические бока машины выстрелами. Таракашка умудрилась бросить гранату достаточно близко к тонким ногам, очевидно повредив их механизм.

Но шагоход продолжал двигаться и сжигать деревья. Не будь в джунглях так сыро, все занялось бы огнем.

К вечеру Намир разработал новый план. Отделение продолжало нападать и отступать, заставляя экипаж продолжать преследование. По пути их отступления болотная грязь постепенно сменялась водой. Пришлось маневрировать несколько часов. К ночи все четыре бойца отделения промокли насквозь, но шагоход лежал на дне болота, а его