Дело о философском камне - Лариса Куницына

— Вы и в этом разбираетесь? — улыбнулся Марк.

— Это естественно. Алхимия во многом смыкается с фармакологией, потому что ставит своей целью изменение качеств исходного материала для достижения его новых свойств. Многие алхимики являются также талантливыми аптекарями, а аптекари нередко увлечены алхимией. По сути, и философский камень обладает всеми свойствами эликсира жизни, поскольку излечивает болезни и продлевает жизнь. Воздействие различных металлов и минералов на человека в центре внимания и тех и других, а травы лишь дополняют общую картину. Так вот, являясь бездарным алхимиком, Адеамус был таким же бездарным аптекарем.

— И шарлатаном, — Марк задумчиво посмотрел в окно. — С помощью алхимии он дурачил своих покровителей, вытягивая из них всего лишь деньги, а его снадобья, кроме того, что стоили дорого, к тому же… Они могли быть смертельно опасны?

— Я полагаю, что в некоторых случаях — да, — уверенно кивнул Аргент, глядя на него. — В одном из его рецептов я увидел экстракт эфедры, которая применяется для улучшения самочувствия пожилых людей, но в означенной там дозе она неизбежно должна была привести к усиленному сердцебиению и даже к удару. Я надеюсь, он никому не продал эту отраву!

Марк нахмурился, невольно вспомнив о подозрениях Фабьена Эррана о причинах преждевременной смерти его отца.

— Неужели? — воскликнул Аргент, внимательно следивший за выражением его лица. — Неужели этот негодяй испытывал свои лекарства на пациентах? Его счастье, что он умер до того, как я узнал об этом и доложил главному алхимику! Его бы отправили на костёр!

— Но он умер, — напомнил Марк, помрачнев.

— Я не знаю, как он отравился, — слегка сбавив тон, признался молодой человек. — Я обследовал лабораторию и не нашёл признаков случайной или умышленно подстроенной утечки паров ртути. К тому же, судя по записям его ученика, тот куда больше времени проводил в лаборатории, экспериментируя с этим опасным веществом. Мне жаль, что я не смог помочь вам в самом главном.

— Вы ошибаетесь, друг мой, — улыбнулся Марк, заметив, что его собеседник искренне расстроен этим. — Вы мне очень помогли, как пролив свет на преступную деятельность этого Адеамуса, так и облегчив мне работу с его весьма запутанным архивом.

— Что ж, я рад, если это так, — наконец, на бледном лице Аргента появилась та самая очаровательная улыбка, которая так освещала его лицо. — Давайте я закончу читать его алхимический дневник. Вдруг там всплывёт ещё какая-то подсказка. Вот здесь, — он указал на пачки бумаг слева, — то, что касается алхимии. Справа — аптекарские прописи и дневники поисков эликсира жизни. Перед вами его финансовые документы. Я их не читал, только, увидев расписки и долговые письма, складывал туда. А вон та небольшая стопка — это его личная переписка с клиентами. Туда я тоже не заглядывал.

И он снова уткнулся в заинтересовавшую его тетрадь, а Марк, наконец, открыл амбарную книгу, которую держал в руках, и начал читать. Сюда Адеамус записывал свои доходы и расходы, указывая плативших ему клиентов в зашифрованном виде. Для того чтоб разобраться в этом требовалось время, и он, всё ещё пребывая под впечатлением от своих догадок о печальной участи графа Эррана, открыл книгу ближе к началу и неожиданно увидел имена, даты и суммы, и даже указание на то, за что они были получены.

Он начал просматривать эти страницы и неожиданно замер, наткнувшись на знакомое имя. Баронесса де Вилье три года назад заплатила ему пятьсот серебряных марок за какие-то красные пилюли. Он пролистал ещё несколько страниц и нашёл ещё три упоминания о том, что покойная баронесса покупала у него это загадочное снадобье.

— Вот и связь… — пробормотал он, и Аргент удивлённо взглянул на него. — Простите, друг мой! — Марк стремительно поднялся. — Я вынужден оставить вас, но я крайне благодарен вам за помощь и обещаю, что как только закончу с этим делом, пришлю вам приглашение на ужин!

— Это была шутка, — усмехнулся тот. — Вы ничего мне не должны. Мне самому интересно.

— Ваше бескорыстие делает вам честь, — заверил его Марк, — но мне будет приятно видеть вас в своём доме. Мне было б интересно поговорить с вами о вещах, далёких от алхимии и убийств.

— Что ж, возможно, это начало новой дружбы, — снова улыбнулся Аргент. — Я буду ждать вашего приглашения, и поскольку, по сути, я бездельник и лентяй, то вряд ли у меня будет повод отменить или перенести эту встречу.

С улицы источника короля Анри Марк сразу же направился на улицу Плюща, где быстро отыскал дом лекаря Бертена. В его приёмной томились в ожидании несколько пациентов, но немногословный слуга провёл благородного гостя мимо них в кабинет, где за столом сидел невысокий кругленький человек в суконной мантии. Он был розовощёким и его светлые кудряшки живописно клубились вокруг небольшой блестящей лысины. В кресле у стола сидел немного чопорный старик, который с возмущением посмотрел на внезапно вторгшегося посетителя, но, видимо, узнав его, поднялся и низко поклонился. Наверно это был кто-то из мелких чиновников или старших дворцовых слуг. Марк поспешно извинился за своё вторжение, а оторвавшийся от своего занятия лекарь с симпатией взглянул на него.

— Могу ли я закончить рецепт до того, как уделю вам внимание, ваше сиятельство? — уточнил он. — Или моему пациенту лучше подождать в приёмной, пока мы закончим разговор?

— О, нет, — запротестовал Марк. — Я и без того отвлекаю вас от работы, и уж тем более не хотел бы создавать неудобства для ваших пациентов. Я подожду, — и он отошёл, чтоб пройтись вдоль стен, разглядывая анатомические гравюры, вставленные в потемневшие рамы.

Краем уха он слушал, как лекарь даёт своему пациенту обстоятельные и подробные указания относительно выписанного лекарства и рекомендуемой диеты. После этого старик поднялся и, снова низко поклонившись Марку, прощально кивнул лекарю и гордо удалился. Барон тут же присел на освобожденное им место и задал интересующий его вопрос.

— Де Вилье? Конечно, я помню эту благородную даму, — не задумываясь, подтвердил лекарь. — Она была небогата, но полна сознания собственной значимости. Сама она была вполне здорова для своих лет, чего не скажешь о её младшей дочери Эстель. Что поделаешь, поздние дети часто бывают слабы здоровьем, а она родилась, когда баронессе было уже за сорок. Девушка была очень мила, но болезненна. Она страдала малокровием, была бледна и часто из-за слабости оставалась в постели на целый день. К сожалению, она умерла, причём, внезапно. Я не навещал её регулярно, чтоб