Ну попадись мне, лютый зверь! - Диана Бойцова

тех пор на меня охотятся. Гилли узнал нашу историю и предложил пожить здесь. Нам с Яном тут сразу понравилось. Эвин ввел нас в курс дела, и мы решили задержаться. Если появятся признаки, что нас выследили, мы уедем. — Сжав кольцо в кулаке, он пронзительно посмотрел мне в глаза и добавил: — Гилли говорил о тебе.

Я моргнула. Стало любопытно узнать, что именно говорил Гилли. Кого он помнил? Трусливую подружку, таскающуюся за ним тенью?

— Он спрашивает о тебе постоянно, — поддержал Даймона вернувшийся из кухни Эвин Файвлендор и показал мне целую стопку писем. — Торрос и Валия утверждали, что твое увлечение Школой несерьезно и ты скоро приедешь. Но годы шли, ты не возвращалась, а Гилли говорил, чтобы мы не слушали твоих родителей. «Стейша упрямая. Она вернется с дипломом».

У меня задрожали губы. Гилли в меня верил, даже зная, что я учусь охотиться на таких, как он. Это было в его стиле.

Я отвернулась и поглубже вдохнула.

— У нас есть адрес Гилли, — произнес Даймон. — Если пожелаешь поехать, он будет рад тебя видеть.

К сожалению, я больше не знала, чего желала.

Смотрела на стопку писем, представляя, как Гилли, который ненавидел учиться грамоте, писал их при свечах год за годом. Как он тренировался у опытных охотников. Как они из охламона делали воина.

Смотрела на Яна, делящего с Тимом кусок ветчины, и думала, что этому парню точно не место на поле битвы. Его умение жить с отцом-оборотнем еще не причина становиться охотником. Наверное, он и сам это знал. Просто всячески пытался убедить отца, что вырос, ему пора самому о себе позаботиться.

Смотрела на Тима, заменившего мне в свое время Гилли и ставшего моим другом, помощником, защитником.

Смотрела на Эвина Файвлендора, чья жизнь не была устлана цветочными лепестками. Не могла простить его за Гилли, но уже не видела в нем врага. Кто знал, что было бы с моей деревней, если бы в свое время Клемент Одноглазый не приютил его?

Смотрела в глубокие глаза Даймона Эверсона, чью жизнь сломали оборотни, и чувствовала себя паршиво от мысли, что я собиралась его убить.

— Я еще успею на поезд? — спросила, приняв самое безумное решение в своей жизни.

Даймон улыбнулся уголком губ и кивнул:

— Собирай вещи. Встретимся на перекрестке. Я отвезу тебя на станцию.

Отец, разумеется, пришел в бешенство, когда я вернулась домой и заявила, что уезжаю. Требовал объяснить, где я провела ночь? И почему в таком виде? А прибежавшая к нам Инари лишь подлила масла в огонь, рассказав, как видела меня в компании Эверсонов у Эвина Файвлендора.

— Они ругались, пап…

— Что это за выходки?! — взъярился отец. — Догулялась с этим смазливым мальчишкой Яном Эверсоном? Добегалась к нему по ночам? До Эвина дошло! Как теперь людям в глаза смотреть, бесстыжая?!

— А ты не смотри, — спокойно ответила я, уложив в свой чемодан гримуары, пару вещей и кое-что по мелочи. — Раз тебе так стыдно, что твоя дочь выделяется из общей массы, отрекись от меня. Я не обижусь.

На фоне остальных новостей воспитательные меры отца меня ни капли не задевали, как бы Инари ни пыталась спровоцировать его силой наказать меня. Мне просто было ее жаль. Она была несчастна в своем браке. Мелчер смог вырваться из этого захолустья. Я тоже имела большие планы на будущее. А она обрекла себя на скучную жизнь с Алаисом Олондом, от брака с которым уже не могла отказаться. Разводиться надо было раньше, до рождения ребенка.

— Стейша, не дури, — всхлипнула мама. — Если тяжелая, только скажи. Мы все решим. Рэйгел Эккер поможет…

— Мама! — Я грозно на нее посмотрела. — Я не беременна. Клянусь, у меня с Яном Эверсоном нет никакого романа. Ни с кем нет.

— Ой, скажешь тоже, — желчно усмехнулась Инари. — Тебе девятнадцать. Уж поди целовалась с кем.

— Я не из тех девушек, которые уже в двенадцать целуются с мальчишками в тайне от родителей, — бросила камень в ее огород, и она умолкла, побагровев.

Я закрыла чемодан и понесла на выход, не остановившись перед отцом.

— Уйдешь из дома — и можешь больше не возвращаться! — заорал он мне вслед. — Ничего путного из тебя так и не выросло, Стейша Корнс! Тьфу на тебя!

Мама догнала меня у калитки и, заплакав, обняла.

— Стейша, ты не пропадай, дочка. Он успокоится, образумится. Ты пиши. Давай знать, где ты и как.

Она незаметно сунула мне в руку мешочек с монетами, припрятанными от отца, но я отказалась.

— Не надо, мам. У тебя внук родился. На него потрать.

Поцеловала ее в щеку, взялась за поводок Тима и зашагала на перекресток, где нас уже ждали Эверсоны.

— Ты забыла это, — Даймон указал на топор, лежащий в повозке. — И дневники охотников. А еще я подумал, что тебе не будет лишним обновить гардероб. — Он протянул мне сверток.

— Что это?

— Вещи моей жены. У вас одинаковая комплекция. Должны хорошо сесть.

Я медленно подняла глаза, обвела его лицо взглядом и произнесла:

— Если бы вы были чуть моложе и не были бы оборотнем, я бы вас соблазнила.

Он засмеялся:

— Не соблазнила бы. Гилли задал слишком высокую планку.

Такого ответа я не ожидала. Безусловно, я часто думала о том, что мы с Гилли с высокой вероятностью поженились бы, если бы не его «гибель». В Школе мне не нравился ни один парень, потому что в них не было того задора, огня, как в Гилли. В деревне и подавно ни на кого бы не позарилась. А Даймон своим заявлением открыл мне глаза: я до сих пор не влюблялась, потому что любила Гилли.

Сев в повозку, я обернулась через плечо в последний раз посмотреть на деревню. Неподалеку увидела Эвина Файвлендора, пришедшего нас проводить. Наши взгляды встретились, и он махнул мне рукой.

Я молча кивнула ему на прощание.

— Как твои родители отреагировали на твое решение? — спросил Даймон по дороге.

— Они до последнего надеялись, что я останусь. Расстроились. Могу я рассчитывать, что вы за ними присмотрите? Хотя бы пока сами живете здесь?

— Мы с Эвином за всеми приглядываем. Можешь на нас положиться.

— А когда они станут немощными, за твоими родителями присмотрю я, — улыбнулся Ян, держа поводья.

— Я все еще надеюсь, что тебя твой отец тоже однажды отпустит, — произнесла я, поглядывая на Даймона. — Мне бы хотелось встретиться с тобой где-нибудь в городском парке или театре.

— Давите на меня?

— Немного, — не стала отрицать я. — Оборотни опасны и для Яна, и для