Ступеньки - Атаман Вагари

— Нет, ничего такого. Никаких знаменитостей нет, но кладбище старое. Некоторые могилы аж с конца девятнадцатого века.

Итак, ничем не примечательное кладбище. Томберы такие и выбирают. Чтобы тихо-спокойно там собраться, чтобы их никто не видел.

Эдвард показал место в ограде, где она погнута, и можно пролезть худому человеку. Мы с Эдди худые, поэтому пролезли. На кладбище темно, свет фонарей сюда уже не поступает. Я достала очки и надела их.

— Что это у тебя?

— Очки ночного видения.

— Вот это да! — усмехнулся Эдвард. — Забавно смотришься! Ночью в тёмных очках. А хорошо видно?

— Ну как бы не так, как днём, но достаточно. Примерь.

Эдди примерил:

— Ух ты, классно! Я по-прежнему уважаю твои секреты, не буду спрашивать, откуда у тебя такая вещь. Захочешь — скажешь сама, не захочешь — так тому и быть, — он вернул мне очки.

Мы прошли ещё несколько метров вглубь, между деревьями и могилами, по неглубокому снегу. Я остановилась и посмотрела на Эдди:

— А ты как видишь? Ты тут уже второй раз, судя по всему, ночью.

— Я просто вижу. Вблизи я хорошо вижу в темноте, вот вдали пока не очень. Но вблизи достаточно, чтобы в свежевырытую могилу не свалиться, — пошутил Эдди. — У меня это с детства. Все удивлялись. Родаки сначала били тревогу, думали — куриная слепота. Я ночью иногда книжку читаю, всё вижу, буквы — вообще без света. Ну, там если фонарь какой-нибудь в окно светит — в комнате для меня вообще светло как днём.

Однажды, во время одного из моих визитов в гости в Адскую Кухню, Роджер похвастался, что отлично видит в темноте. Что у вампиров, как у существ ночи, это врождённое. Может быть, Эдди — вампир, но не знает об этом?

— Вот, я шёл сюда. Потом, за могилой вот этого дедушки — направо. Вон склеп стоит, явно богатый тип тут похоронен, отгрохали ему склеп. Потомок князьёв или графьёв. Теперь смотри прямо вперёд, видишь, могила лётчика?

— Где? — вокруг много могил.

— Вот, прямо совсем. Ещё плита такая большая и маленькие самолётики на надгробии. Я сюда пришёл, пополз потом, потому что увидел их. В метрах двадцати примерно — вон туда, смотри, левее. А здесь я залёг в засаде и наблюдал.

Скоро Эдди, объясняя ориентиры, довёл меня до могилы:

— Я потом днём ещё раз сходил сюда, вернулся, осмотрел могилу. Увидел этот знак, что ты мне показала.

— Чья могила-то?

— Не знаю. Я не запомнил. Они тусовались вокруг нескольких могил. Знак я увидел на одной, где плита ещё лежачая. Вот сейчас и посмотрим имя. Вот эта могила.

Мой новый боевой товарищ показал могилу. Снег утоптан. Ощущалось, что тут побывали. Меня это насторожило. Могилу эту часто посещают! Эдвард достал фонарик и посветил на могилу вблизи, на кромку, где кто-то ножом выскоблил знак «Луна во мраке» — метку томберов.

— Вот, увидела?

— Да, — кивнула я.

— Теперь посмотрим, кто тут похоронен. Странно лежит могильный камень. Я решил, что они выбрали эту могилу по двум причинам — она в глубине кладбища, хорошо скрыта, не просматривается с улицы. И вторая причина — камень большой, сюда можно класть человека. Они сюда кого-то клали, руками водили, пели песнопения. Поэтому я не придал значение имени, моё упущение.

— Ничего страшного, сейчас посмотрим. Ты и так проделал колоссальную работу, — поддержала я приятеля.

Камень прямоугольной формы, длиной метра полтора, шириной полметра — как будто саркофаг, на половину ушёл в землю — в снег. Кроме Луны во мраке, нет больше никаких обозначений. Я пригляделась к пространству рядом с камнем. Ограды нет. Росло несколько старых, толстых деревьев.

Я обратила внимание на ещё один камень — маленькое, уже обычное надгробие, покосившееся. Оно располагалось ближе всех к этой прямоугольной плите-«саркофагу».

— По-видимому, это и есть могила, где они собирались, а этот камень тут в качестве украшения или остатка склепа, разрушенного, — предположила я.

— Ух, я даже на неё внимание не обратил! Смотри-ка, как снегом запорошило.

Мы с Эдди принялись очищать снег от могильной плиты, чтобы узнать имя, кто похоронен. Эдди сначала взбудоражился. И было отчего! По мере того как из-под его перчатки, смахивающей снег, появлялись выскобленные, уже истёршиеся от старости, времени и погодных условий буквы, Эдди ахал:

— Ого! Сим… Фамилия — начинается на «Сим»! Вдруг тут мой однофамилец? Или родственник?

Но оказалось — фамилия мертвеца совпадала с фамилией Эдварда только тремя первыми буквами. Скоро мы раскопали:

Симболи Августина

29.12.1950-29.12.1966

— Вот это да! Тут похоронена молоденькая девушка, — присвистнул Эдди.

— Да, наша ровесница. Она умерла в день своего рождения. Ужасно, должно быть.

— Как она выглядела? Фотографии нет. Интересно, от чего она умерла? Коклюш, дифтерия, туберкулёз, рак…

— Или несчастный случай. Попала под машину, выпала из окна… — предположила я.

— Выпала из окна? — Эдди внимательно посмотрел на меня. — С чего ты решила?

— Не знаю. Приплелось, машинально я это сказала. Ты вот про школу ту говорил, что её закрыли то ли из-за пожара, то ли из-за того, что кто-то из окна выпал.

Ещё мне не понравилась дата — 29 декабря. У Томберов особое отношение к этому дню. Скорпион признался мне год назад, когда мы завершили операцию «Лайнонна», что в этот день состоялась битва между главарями Томберов и теми, кто им противостоял. И зло тогда победило.

Мы снова многозначительно посмотрели друг на друга, и…

Незнакомец внезапно вышел между старыми дубами, буквально из ниоткуда. Тип высокого роста, широкоплечий, с угрюмым бледным лицом, всклокоченными тёмными волосами, в куртке и штанах — старых, потёртых цвета хаки. Или цвета «грязной зелени».

Он вышел на нас и нагло надвигался, пока мы вздрагивали и недоумевали, откуда сей красавец явился:

— Вынюхиваем, значит? — его голос утробный, угрожающий, с еле сдерживаемым опасным бешенством. — Здесь недалеко свежая могилка. Через несколько минут там будете вынюхивать.

Он собрался что-то сделать — то ли выхватить нож, то ли ещё что, но Эдди отреагировал быстрее. Он принялся спокойно, размеренно, уверенно говорить:

— Да, ошибочка, признаём, мы тут задержались. Мы изучаем жизнь города по могилам его жителей. Но вы здесь тоже задержались, следовательно, вы тоже не легально. Поэтому про вас тоже можно сказать, что вы вынюхиваете. И если вы нам угрожаете, мы вправе угрожать вам. Только давайте не будем всё усложнять. А для начала просто познакомимся. Как вас зовут?

Пока он это говорил, тип, казалось, раздумал